Что другие думают во мне

Дерево становилось яснее и четче по мере того, как я приближался к хижине. Шапиро ждал меня, собирая свои мысли в эту картинку. Когда я открыл дверь и приблизился к нему, мне показалось, что я слышу музыку. Я попытался опознать эти звуки, эти поющие голоса, они слышались мне знакомыми и чужими одновременно. Только через несколько секунд я понял. За картинкой с деревом пряталось чувство, безымянное спокойствие, пробудившее во мне воспоминания о тех моментах, когда я его испытывал, отчего во мне заиграли красивые напевы, которые я тогда слышал. Я вошел в домик.

Мне было девятнадцать, когда я понял, что никогда не узнаю всей правды о мире. Я помню конкретный момент, конкретное место, где я сидел, и тот страх, который обуял меня вместе с этим пониманием – пониманием, что всегда что-нибудь останется в тени, всегда будет сомнение, всегда что-то основывается на более раннем предположении. На абсолютную правду не хватит времени, не хватит когнитивных способностей, не хватит логики. Правда всегда – лишь частична. Даже та, которую мне скажут в этой комнате, напомнил я себе.

Темный деревянный пол, блестящий от лака, стул, маленький стол, на нем кувшин воды и пустой стакан; большое кресло, зеленое, похожее на те, что стояли в столовой гольф-клуба. За креслом висела зеленовато-серая занавеска, тяжелая и толстая, скрывавшая все остальное пространство. За этой занавеской жил своей жизнью профессор Шапиро. Наверное. Я закрыл за собой дверь и посмотрел на него, сидящего в большом кресле.

Он был высокий и худой, длинные предплечья торчали из рукавов свободной светло-желтой рубашки. Из-под слишком коротких брюк виднелись тонкие щиколотки. Он сидел, положив ногу на ногу, закрыв глаза, его руки свободно лежали на подлокотниках, тонкая едва заметная улыбка играла на губах.

Волосы у него были жидкие и седые, лицо изрезано морщинами, но чистое, расслабленное и приятное на вид. На переносице отпечатались две прямоугольные впадинки, по которым можно было понять, что большую часть времени профессор носит очки. Глубокие и четкие морщины очерчивали круги под его закрытыми глазами, мелкие плутоватые морщинки веером расходились из их уголков. Он сидел ровно, глубоко погрузившись в кресло, и по меньшей мере трехдневная щетина покрывала его лицо.

В первые секунды я подумал: уж не мертв ли он? Может, это я сам, воображая дерево, думаю, что это его мысль? Признаюсь, это чувство не до конца меня покинуло, даже когда спустя время я вышел из домика и закрыл за собой дверь.

– Здравствуйте, – осторожно произнес я.

Мне показалось, что я заметил почти невидимое движение на лице профессора Шапиро, но на самом деле я лишь подумал внутри себя: здравствуйте.

– Здравствуйте, – повторил я.

Каждый раз уходит много времени, подумал я, на то, чтобы люди поняли, что я им говорю «здравствуйте».

– Это же вы, да? – спросил я. – Я же вас слышу?

Да, так гораздо удобнее, когда одна сторона думает, а вторая говорит. Очень приятно познакомиться. Значит, так это будет происходить?

– Значит, так это будет происходить? – спросил я.

Да, это весьма удобно, судя по моему опыту. Очень быстро привыкаешь. Как я себя чувствую? Как провожу здесь время?

– Я тут недавно, – ответил я. – Старался понять, что происходит, выяснял, кто против кого, и пытался не быть убитым. Пока что у меня получается, более или менее, только последнее.

Да, перед нами нелегкое испытание, но, к счастью, секретность этого места защищает нас. Череда последних событий вызывает беспокойство. Я знаю, что в частности с тобой случилось неприятное происшествие прошлой ночью.

Последовательность событий прошлой ночи снова возникла во мне – засада, люди, которых я не слышу. Выстрелы, дурацкая гонка. Череда этих картинок определенно возникла не под влиянием мыслей профессора. Это было мое.

– Да, – сказал я. – Я доказательство того, что речь не идет о «несчастных случаях», а кто-то действительно пытается уничтожить нас. И что этот кто-то, видимо, сам читатель мыслей.

Почему?

– Что – почему? – спросил я. – Почему он пытается нас уничтожить? Почему я доказательство?

Почему ты решил поехать домой вчера? Ты был здесь в надежном месте, впервые в жизни с людьми, с которыми можно нормально общаться. Мне интересно, почему ты сбежал.

– Я сам не до конца понимаю, почему решил вернуться, просто все было так в новинку, так непривычно. Я подумал, что хочу вернуться к прежней жизни. Снова стать собой.

Стать собой. Что это значит?

– Вопрос на миллион долларов, разве нет? Именно за этим к вам и приходят – чтобы получить простые ответы на такие вопросы.

Я будто бы сомневаюсь. Или даже злюсь.

– Я не верю в чудеса, и не верю в простые решения. Я тружусь всю жизнь, пытаясь очертить границы вокруг себя, только чтобы обнаружить, что они постоянно сдвигаются. Всё без толку.

Я прав. Нет никакого «простого решения». То, чем мы тут занимаемся, – это всего-навсего попытка твердо встать ногами на землю. Сделать первый шаг. Дальнейший путь каждый прокладывает себе сам и должен следовать по нему один.