Что это значит: быть собой?

Мне не хватает преданности и самоотдачи. Большинство моих отношений сохранилось только благодаря тому, что другой человек проявляет настойчивость в желании лучше меня узнать. Например, женщина, с которой я работал некоторое время назад. Она постоянно напоминает мне о договоренности сходить вместе на обед или выпить чашку кофе. Кофе является для меня своего рода удобным поводом; заканчивается это через довольно короткое время и длится не дольше, чем моя вера в собственную способность быть интересным. Я рад, что она проявляет настойчивость, и с удовольствием встречаюсь с ней. Мы ведем разговоры, и я с радостью думаю о том, что она является моим другом. Я даже забываю о том, что при этом формально я социализируюсь. Дело в том, что, если бы это зависело только от меня, мы, возможно, потеряли бы друг друга из виду. Я очень сожалел бы об этом, тем не менее у меня была бы очень слабая надежда на возможность восстановления отношений. Это происходит не потому, что я не люблю людей, я все-таки осознаю, что они мне нужны. Я просто не прилагаю усилий, не проявляю инициативу. Однако в конце выходных, которые начинались с приятной перспективы побыть наедине с самим собой, я с удивлением спрашиваю себя, где же все остальные и почему они не включили меня в свои планы.

Я не вхожу в состав какой-либо компании, если вы еще этого не поняли. Почти все мои друзья имеют свои компании, группы друзей-приятелей, которые постоянно то возникают в жизни друг друга, то исчезают из нее. Я встречаюсь с друзьями индивидуально по предварительной договоренности. Меня никогда не приглашают в компанию. Хотел бы я присоединиться? Скорее всего, нет. Я хотел бы (или нет?) иметь несколько друзей, которые заходили бы ко мне без приглашения, появлялись нежданно-негаданно и рассчитывали бы на то, что я брошу все и пойду с ними развлекаться. Однако я все испортил: я возмущался, когда люди вторгались в мою частную жизнь, я слишком часто предпочитал оставаться дома, находя различные отговорки.

К числу моих друзей относятся (или относились) грек, еврей, гей, индиец, все, кто угодно, кроме белых представителей среднего класса, к которым принадлежу я сам. В моем офисе работает целая команда белых мужчин среднего возраста и среднего достатка, с которыми можно было бы дружить, но мне они не нравятся. К некоторым из них по отдельности я отношусь хорошо; они как будто ничем не отличаются от меня, но я не хочу работать в коллективе приятелей. Проблема в том, что я выгляжу так же, как они. Я только надеюсь на то, что хотя бы говорю иначе. Я не хожу с ними выпить несколько кружек пива или поболтать о том, как «мы» сыграли вчера (мы? Мы?? Мы??? Какое место мы заняли?). Получается, что мы несколько зациклены на темах, свойственных групповым разговорам. Люди, с которыми я общаюсь более или менее успешно, тоже являются аутсайдерами. Иногда они чем-то похожи на меня, в том смысле, что они не похожи на «приятелей», но и этого уже достаточно.

Таким образом, я чувствую себя аутсайдером, но у меня нет особых отличий, которые выделяли бы меня из общей массы. Может, мне следовало стать геем. Мне нравятся геи. Я мог бы стать геем, оставив необходимость нравиться мужчинам, что могло бы сделать это обстоятельство весьма затруднительным. Иногда люди говорили, что я манерен и женоподобен. Я не думаю, что это действительно так (разве несколько необычных жестов имеют значение?), но я полагаю, что, если бы я был геем, я был бы женоподобным и нарочито эмоциональным, я бы каждую неделю перекрашивал волосы в новый цвет, лишь бы не быть брутальным и усатым мужчиной. Это стало бы поводом подчеркнуть отклонение от нормы. На прошлой неделе я был на вечеринке (я могу сказать такое нечасто), на которую гостям предлагалось прийти в футбольной форме. Я пришел в костюме жены известного футболиста. У меня был белокурый парик с резинками на нейлоновых косах и потрясающая женская грудь с пластиковыми сосками. Я прекрасно провел время. Это оказалось намного веселее, чем просто быть самим собой. Впрочем, я, несомненно, был в ударе.