Что это значит: быть собой?

Когда я была подростком и училась в школе, я имела обыкновение делать смешные ошибки. Некоторые вещи я понимала немного не так, как остальные ученики, и говорила что-то не к месту или невпопад, а одноклассники надо мной смеялись. Кроме того, когда я ходила на спектакли, я тратила первые десять минут на то, чтобы привыкнуть к тихим голосам. Позднее в университете мне не удалось нормально прослушать целый курс лекций по эмбриологии, что я списала на плохую дикцию лектора и мою постоянную привычку сидеть в конце аудитории, а также на то, что предмет был слишком скучным, чтобы привлечь мое внимание. Я упускала из виду тот факт, что все остальные отлично справились с этим. Должно быть, у меня была хорошо развита способность к самообману, поэтому я ничего не предпринимала для того, чтобы заняться своей очевидной тугоухостью. Так или иначе, я все-таки прошла курс лечения, но это произошло только после начала моей работы в больнице в качестве врача-стажера, когда мне пришлось посмотреть правде в глаза. Я работала в хирургическом отделении отоларингологии, и хирург заметил, что я не слышу его слов, сказанных через врачебную маску, которая, естественно, скрывала движения губ. Я объяснила ему, что только что переболела гриппом, который повлиял на мой слух. Мои оправдания были совершенно справедливо отброшены и меня заставили пройти проверку остроты слуха. И сразу все стало ясно и неопровержимо доказано с научной точки зрения.

Аудиограмма представляет собой график, который изображает звуковую частоту вдоль горизонтальной оси, начиная с низких шумов и заканчивая высоким писком, по отношению к интенсивности звука или громкости, отраженной на вертикальной оси. Высшие точки графика обозначают самые слабые звуки, различимые только для людей с нормальным слухом. Нормальный слух фиксируется в виде горизонтальной линии, которая успешно доходит до верхних точек графика, различая на низкой громкости каждую частоту, от далекого грома до слабого птичьего пения, и, что важнее всего, в промежутке между ними находятся разговорные частоты. Моя аудиограмма имеет большое углубление в центре, затрагивающее разговорную область, но восстанавливающееся на высоких частотах. Это объясняло мои трудности. Причиной проблемы была, скорее всего, патология нерва внутреннего уха, без сомнения врожденная (хотя я не знала о том, чтобы кто-то в нашей семье имел подобный недуг). С этим ничего нельзя было поделать. Зато я перестала отрицать свою тугоухость.

Поскольку я до сих пор могла обходиться без слухового аппарата, я отложила все мероприятия на пять лет, пока мне не исполнилось двадцать восемь. В этот момент, незадолго до рождения моего второго сына, мне показалось, что мой слух стал еще хуже, и я вдруг обнаружила, что не справляюсь с повседневными ситуациями. Речь стала восприниматься нечетко, а птицы замолчали. Новая аудиограмма показала, что линия опускается вниз в области речевых частот и пропускает высокие частоты. Теперь я нуждалась в слуховом аппарате и меня направили к частному поставщику, который, как мне сказали, снабжает королевскую семью.

Я достаточно быстро привыкла к слуховому аппарату, и у меня создалось ощущение, что я вернулась в мир. Слуховой аппарат был вмонтирован в очки так, что в одной дужке находился микрофон, а в другой – громкоговоритель, и оба они были соединены тонким проводком, проходящим по углублению прямо через центральную часть очков. Такая конструкция устраняет резонанс, тот писклявый звук, который является сильным раздражителем для пользователей слуховыми аппаратами. Несмотря на все это, я довольно быстро столкнулась с двумя проблемами. Во-первых, очки выпускали только в стандартной оправе из тяжелого коричневого пластика, которая больше подходит старомодным мужчинам. Кроме того, проводок постоянно выпадал, и когда это происходило, мне приходилось экстренно приклеивать его (а это, как правило, всегда случалось не в самый подходящий момент). Как ни странно, но я послушно носила это уродство следующие двенадцать лет.

Мой слух продолжал ухудшаться – к счастью, довольно медленными темпами, но слуховой аппарат все равно за мной не поспевал. Я все больше и больше становилась нетрудоспособной, что требовало больших затрат. В конечном итоге я была направлена семейным врачом к специалисту аудиологического отделения системы государственного здравоохранения, у которого я впервые получила надлежащую оценку своего состояния и эффективную помощь совершенно бесплатно. С тех пор прошло много времени, теперь линия на моей аудиограмме уходит в самый низ страницы. Тем не менее с появлением цифровых аппаратов технология выступает на моей стороне, и я справляюсь со своим недугом гораздо лучше.