Что это значит: быть собой?

Тугоухость описывалась как восприятие приглушенного звукового сигнала. Я пропускаю резкость звучания, создается впечатление, что я слушаю человека, говорящего с полным ртом пастилы. Такое искажение происходит из-за невосприятия высоких звуков, таких как согласные «с», «ф» и «т», а также некоторых гласных. Даже самый лучший аппарат не может сравниться с нормальным слухом в способности различать звуки, поэтому я по-прежнему воспринимаю только семьдесят пять процентов сказанного. Эта пропорция резко снижается, когда имеются посторонние шумы. Посторонний шум является настоящим демоном, механического или человеческого происхождения. Открытое окно, на которое остальные не обращают внимания, пропускает внутрь поток уличного шума; в переполненной комнате я также не могу слышать людей, которые мне больше всего интересны.

Самым важным для меня является контекст. Если я пропускаю какое-то слово, я, как правило, довольно легко и почти бессознательно вставляю его на место с помощью догадки, руководствуясь контекстом, так же как любой другой человек. Но если я пропущу отдельное слово, произнесенное вне контекста, то повторение его пять или шесть раз специально для меня не исправит ситуацию до тех пор, пока оно не будет перефразировано. И, пожалуйста, не говорите со мной из другой комнаты; в этом случае все выступает против того, чтобы я разобрала сказанные слова, делая их совершенно бессмысленными. Но если я нахожусь наверху, кому захочется подниматься по лестнице только для того, чтобы сказать, что он готовит чай, и узнать, выпью ли я чашечку? Тех, кто живет со слабослышащими людьми и безукоризненно ведет себя с ними, стоит причислить к лику святых.

Мой мощный слуховой аппарат страшно пищит. Этот звук возвещает о моем приходе подобно крокодилу в истории о Питере Пене. Мой внук понял это в один год и всегда говорил «Баба», когда слышал писк, спускающийся с верхнего этажа дома. Этот писк появляется благодаря звуковым волнам, которые рикошетят вокруг ушного канала и могут минимизироваться, если аппарат плотно прилегает к уху, чего очень непросто добиться. Кроме того, писк может возникать в тех случаях, когда моя голова находится рядом с каким-то объектом, например со стеной, так как звук рикошетом отскакивает и от предметов. Современная привычка приветствовать почти незнакомых людей поцелуем, причем не в одну, а в обе щеки, приводит к интересным последствиям. Другой человек может не знать о моей проблеме. Когда его голова оказывается на близком расстоянии от моей, слуховой аппарат издает этот ужасный писк, который потом повторяется с другой стороны. Некоторые люди прекрасно выдерживают это, никак не реагируя, в то время как другие вздрагивают от услышанного писка, пусть даже едва заметно. Больше всего мне нравятся те, которые открыто смеются.

Тугоухость требует упорного труда, так как ограничение возможностей затрагивает большинство сторон жизни. Обычно люди хотят помочь, но не знают, что надо делать, пока не получат определенные инструкции, поэтому в мои обязанности входит объяснять и подсказывать людям, как мне помочь. Хорошо бы еще люди могли соблюдать эти инструкции в течение всего разговора. Кроме того, бывает трудно создавать приемлемую для восприятия речи атмосферу при общении с разными людьми в быстро меняющихся условиях. Например, в магазинах, в этих шумных местах с вечно спешащими консультантами, вы должны получать помощь достаточно быстро, иначе вся беседа пойдет наперекосяк. Тем не менее некоторые ситуации только кажутся незаслуживающими беспокойства, к ним я отношу театр. Я не знаю более безотрадного ощущения, чем нахождение в театре, полном зрителей, которые оглушительно смеются, а я не имею понятия, с чем это связано.

Эмоциональные воздействия тугоухости имеют широкий диапазон. Я постоянно боролась с чувством отстраненности, которое является спутником глухоты. Необходимость ежедневно приспосабливаться к тугоухости требует настойчивости, но она должна быть тщательно уравновешена, и мне до сих пор приходится работать над этим. Тревога, прежде связанная с моей профессиональной деятельностью, теперь сменилась тревогой о будущем, когда я стану слышать еще хуже, а мои пальцы, возможно, станут настолько неуклюжими, что не смогут обращаться со слуховым аппаратом, или, что еще хуже, неуклюжим станет мозг.

Спустя три с половиной десятилетия тугоухости мои эмоции по поводу нетрудоспособности по-прежнему неустойчивы. В большинстве случаев я прятала их в дальний угол своего разума, но временами все-таки падала духом, когда появлялись трудности. По работе мне приходилось невероятно много общаться, что имело для меня отрицательные последствия. И хотя я очень рада, что мне, несмотря на недуг, удалось сделать карьеру, однако сейчас, после выхода на пенсию, я, конечно же, чувствую себя гораздо спокойнее. Но важнее всего то, что в течение всего этого времени множество людей проявляли ко мне понимание и оказывали мне поддержку, за что я им бесконечно благодарна.

Называй меня бабушкой