Что гложет Гилберта Грейпа?

— Мне его не хватает, — говорит она. На миг приподняв очки, Мелани утирает слезы. Глаза покрыты красной сосудистой паутинкой, под ними набрякшие лиловые мешки. — Ты должен знать еще кое-что. Мы с Кеном были. Любовниками.

— Не может быть! — Изображаю изумление.

— Представь себе, Гилберт. Он меня понимал. Он меня утешал. Надеюсь, ты понимаешь. Ты ведь тоже переживаешь личную потерю. Я права?

— У меня все в порядке.

— Но по ночам наверняка страдаешь.

Напускаю на себя озадаченный вид, морщу лоб, как бы говоря: «Ума не приложу, о чем вы».

— Я всю дорогу знала про вас с Бетти. Это меня примиряло с действительностью. А теперь я совсем одна. И ты один. Быть может, это судьба. Понимаешь, в такую тягостную пору. Как ты думаешь, Гилберт.

— О чем вы?

— Кена больше нет. Бетти уехала. А мне необходимо… и тебе… вероятно?..

Она действительно имеет в виду то, о чем я подумал?

Пытаюсь втолковать Мелани, что она заслуживает лучшей участи.

— Я не смогу заменить Кена Карвера… это просто немыслимо.

— Неправда, Гилберт. Во многих отношениях вы с ним очень схожи.

Мелани потянулась взять меня за руку, и я отпрянул от окна. Объясняю, что пока не готов к новым отношениям.

— Мне нужно время.

Мелани понимающе кивает, смеется, как будто все видела своими глазами, а потом качает головой — не иначе как вспоминает шестьдесят девятый год.

— Разумеется, тебе нужно время.

44

В Эндоре ни с того ни с сего сворачиваю к «Мечте». У входа припаркованы два замызганных грузовика, а в зале сидят трое здоровенных, промасленных работяг, не иначе как со стройки. Эллен работает без напарницы. Вразвалку подхожу к окну, где торгуют навынос, она видит меня и заметно краснеет. Улыбка исчезает, моя сестра поднимает раму и спрашивает:

— Что для вас?

Мужики в зале беседуют между собой шепотом. Я их узнал. Они вкалывали на строительстве «Бургер-барна». Каждый держит в руке двойного объема банку пива; прикладываются, как по команде. Такие мужики любят, когда на спецовке и в волосах краска, цемент и пыль… они гордятся своими наждачными ручищами. А Эллен сейчас в таком возрасте, что тянется к любому, кто способен произнести хоть одну фразу без ломки голоса.

— Сэр, что для вас? — повторяет Эллен. Как будто перед ней незнакомец. — Шоколадный рулетик не желаете? Могу предложить с орешками, с посыпкой, с банановыми чипсами…

— Я знаю, — шепчу ей, — что ты можешь предложить.

— Иди отсюда, — шепчет она в ответ.

— Еще чего. Этим громилам доверять нельзя.

— Ты их знаешь? Не думаю, Гилберт.

— Не знаю и знать не хочу.

— Что ты вообще себе позволяешь?

Те бугаи больше не перешептываются, уставились в нашу сторону. Почуяв это затылком, Эллен оборачивается и с милейшей улыбкой говорит:

— Я сейчас, ребята, одну минуточку.

Эти бормочут: «О’кей, крошка», «Не парься, крошка», «Куда спешить, крошка, у нас времени вагон».

Я поперхнулся.

Самый уродливый — видимо, это главное его достоинство — говорит:

— Что, братан, икота замучила?

— Нет, спасибо, я в порядке. — А потом шепчу Эллен: — Волнуюсь за твою безопасность.

— У меня при себе лекарство от икоты имеется для твоего клиента. Ты скажи, пусть зайдет за угол. Я ему живо здоровье поправлю.

Эллен отвечает:

— По-моему, этот мужчина икотой не страдает. — И протягивает мне пенопластовый стакан воды. — Заказывать будете, сэр?

— Эй, Донни, — говорит один мордоворот. — Не кажется ли тебе, что эти двое меж собой знакомы?

— Ага, сдается мне, так оно и есть.

— Вы, голубки, знакомы?

Эллен поворачивается к ним и с искренностью в голосе говорит:

— Нет, этого мужчину я знать не знаю.

Впервые в жизни меня убили словом. Мужики ржут и машут на прощанье, а я, как пьяный, тащусь к пикапу. Жара адская. Эндора превратилась в сауну. Если я застряну в этом городишке, то попросту расплавлюсь.

Дома Эми опять заводит свое:

— К пятнице. Пожалуйста, Гилберт. Искупай его к пятнице.

Собираюсь сказать «Хорошо», но тут звонит телефон.

— Вы позвонили в дом семьи Грейп, на проводе Эми. — Слушает. — Неужели? О да! Конечно! — Можно подумать, какой-то телефонный джекпот сорвала.

Вешает трубку, и я засыпаю сестру вопросами:

— Что такое? По какому это поводу? Что происходит?

— Вечерний выпуск новостей будет вести Лэнс.

— Не может быть.

— Может, Гилберт, может.

Сели ужинать — и нам позвонили шесть раз, не считая того первого звонка миссис Додж насчет ее сыночка. Мне кусок в горло не лезет. Сижу без движения, массирую живот — желудок разболелся.

Подавая к столу фруктовый салат, Эми сообщает:

— Звонила Филлис Стейплс. Сказала, что церковь Христа взяла напрокат телевизор с большим экраном, специально для просмотра новостей. Я такие экраны видела только в телевикторинах. Это будет прямо как в кино.

— Лэнс со своей матерью приходили в храм каждое воскресенье, — говорит Эллен. — Оба невероятно набожны. Они прониклись Господом, и Господь проникся к ним.

— Арни, тебе интересно будет посмотреть передачу на большом телеэкране? — спрашивает Эми.

Весь покрытый коростой грязи, он отрывается от тарелки. И заводит:

— Во дает, Эми. Во дает.

Эми кивает, как будто это можно считать ответом.