Что губит королев

Невзирая на прохладные отношения с мужем, София, естественно, была коренным образом заинтересована в том, чтобы упрочить положение своей династии. В большинстве германских государств не был принят закон майората, т.е. владение доставалось не старшему сыну, а делилось между всеми наследниками (отсюда и появление карликовых государств). Герцог Эрнст-Август же был одержим идеей создания сильного герцогства и, невзирая на бурное возмущение сыновей, принял закон о передаче его по наследству старшему сыну, всех же прочих отправил искать славы и денег на поле брани, на службе у иностранных суверенов. Официальный отказ брата Георга-Вильгельма от вступления в брак давал ему основание лелеять надежду на присоединение к ганноверской части герцогства его цельской части, которая была более ценной и богатой. Он старался с малых лет заложить в своем первенце, кронпринце Георге-Людвиге, качества, необходимые для будущего разумного, неустрашимого и победоносного правителя. С этой целью он взял с собой пятнадцатилетнего подростка участвовать в так называемой Голландской войне (1672–1678), полагая, что такая школа жизни лучше сформирует его нрав, нежели занятия науками. Эти уроки явно не прошли даром: Георг-Людвиг на всю жизнь сохранил пристрастие ко всякого рода низменным удовольствиям, выпивке, сквернословию и уже в шестнадцать лет стал отцом внебрачного ребенка, обрюхатив гувернантку своей сестры Софии-Шарлотты. Девушка попыталась добиться того, чтобы чадо было узаконено, но натолкнулась на непробиваемую стену. Родители Георга-Людвига заявили, что девица не так уж невинна, как она утверждает, а сыну без обиняков внушили, что он может спать с кем угодно, но не допускать того, чтобы его высокородное имя навешивали на каждого подзаборного младенца. Как мы увидим впоследствии, кронпринц назубок усвоил эту простую истину. Родная мать писала о сыне своему брату, курфюрсту Пфальца:

«…сие есть самый тупоумный и упрямый юнец, каковой когда-либо жил на белом свете; вокруг его мозгов такая толстая корка, что не представляю себе ни мужчину, ни женщину, которые когда-либо могли узнать, что в оных скрывается».

Во всяком случае, будущие подданные называли его не иначе как «Свиное рыло».

Однако, невзирая на опрометчиво подписанный отказ от вступления в брак, герцог Цельский Георг-Вильгельм не умер холостяком. В 1664 году он познакомился в городе Кассель с француженкой Элеонорой д’Ольбрез (1639–1722), дочерью худородного дворянина и, что чрезвычайно важно для лютеранина, гугеноткой. Элеонора была ослепительно красива, прекрасно воспитана и состояла фрейлиной при проживавшей в Париже французской герцогине де Туар. Сия аристократка прибыла в Кассель навестить родню, ибо ее сын был женат на немецкой принцессе Эмилии Гессен-Кассельской. Георг-Вильгельм без памяти влюбился в это прелестное и доброе создание, но по скромности происхождения девушки не мог предложить ей ничего, кроме морганатического брака. По-видимому, сердце Элеоноры также было покорено; для подтверждения серьезности своих намерений герцог предложил ей заключить договор, согласно которому молодая женщина давала обязательство сожительствовать с ним, он же – закрепить за ней годовое содержание в 2000 талеров, которое в случае его смерти должно было быть увеличено до 6000 талеров, а также обеспечить достойным образом ее обедневшего отца.

Эта чета дожила до преклонных лет в полной любви и согласии – после многочисленных связей герцог Георг-Вильгельм обрел женщину, способную понять его душу. На фоне политически продуманных браков аристократии их супружество выглядело просто непростительно по-мещански счастливым. Элеонора, естественно, хотела полного признания как равная по рождению супругу, и тот не прекращал хлопот по этому поводу перед императором Священной Римской империи германской нации.

Ввиду своего изменившегося семейного положения герцог Георг-Вильгельм еще в 1670 году вплотную занялся перестройкой замка в Целле, дабы придать ему более современный вид. Замок был основан еще в 980 году, претерпел множество изменений и перестроек, но в результате представлял собой типичное средневековое укрепленное строение. Герцог же хотел иметь нечто, напоминавшее ему об Италии, которой он так восхищался. Согласно его замыслу был кардинально изменен в венецианском стиле фасад замка. Необычный вид придал дворцу венец из фронтонов, опоясывающих крышу, а также башенки с оригинальными куполами. Парадные покои внутри были оформлены в стиле барокко. Размах владельца замка был настолько грандиозен, что он построил дворцовый театр, один из старейших театров такого типа, сохранившихся до наших дней. Герцог содержал театральные труппы, которые приглашал из Италии, Франции, а позднее – из Ганновера.