Что и требовалось доказать

Как-то уж очень быстро в кабинете образовался Золотарёв, очевидно, напуганный своим начальником Гончаренко. На вид, может Ларискин ровесник, ну или плюс – минус. С виду и ничего себе так. Высокий, подтянутый, как она и любила. Внешность, как внешность, – нормальная. Ну, судя по протоколам, – старший лейтенант. Не обнаружив особого интеллекта в его глазах, перестав его рассматривать, Лариска поздоровалась, велела брать стул и садиться поближе к её столу, что Золотарёв и сделал. Девчонки замерли в ожидании и смотрели на них во все глаза. Лариска в ответ всем своим видом, окинув их взглядом с расширенными глазами «приказала» держаться и «чтобы ни-ни». Сначала она попыталась выяснить, почему по делу не сделано «то» и «то», что, как ей казалось, лежало на поверхности и так и просилось, чтобы этим занялись немедленно, а точнее сразу после заявления о преступлении, а уж никак не спустя месяц после его совершения. Золотарёв молча кивал, что, очевидно, означало «сделаем обязательно». Верилось в это с большой натяжкой, поскольку важность всех действий для него, скорее всего, понятна не была. Потом она протянула героическому следователю указания вместе с делом, велела написать расписку, сказав, что в секретариате все отметки сделает сама, после чего приступила к «вишенке на торте».

– Игорь Сергеевич (справочник со всеми именами и фамилиями, благо, был. Селезнёв работал), объясните, где Вы учились осматривать место происшествия? – заинтересованно, кося под полную дуру, произнесла Лариска.

– А там-то что не так? – искренне удивился Золотарёв.

Наталья начинала хмыкать, Ольга держалась, во все глаза следя за дальнейшим развитием событий.

– А как это понять, позволю себе спросить, – продолжила Лариска бесцветным, ничего не выражающим голосом, – а где это юго-западная сторона дивана по отношению к помещению «бытовки»?

– А что тут понимать-то? – вновь удивился Золотарёв, посмотрев на неё, словно она недоразвитая.

– А причём здесь части света в данном преступлении, да ещё на диване? – методично напирала Лариска, набирая обороты, делая ударение на диван.

– Так всё же с частями света связано, – недоумённо ответил он, после чего гордо произнёс, – я – танкист.

Наталья с Ольгой уже вовсю смотрели в окно, отвернувшись от «содержательного» диалога и посапывали всё громче и громче, прилагая все усилия, чтобы не сорваться. Наталья даже достала носовой платок и закашляла вперемешку со смехом.

Лариска даже не улыбнулась. Он – танкист, а это значит в броне, вероятно, с танком обращаться умеет, а она – нет. И с частями света у неё плоховато, а если быть честной – никак, что опять же не в её пользу. А то, что она умеет расследовать, это его вряд ли интересует. А оно ему надо? Выяснив, что в настоящее время Золотарёв всё же учится на заочном отделении юрфака, вроде как на втором или третьем курсе, она монотонно, словно по учебнику криминалистики, рассказала, как оно осматривается это самое место происшествия, понимая, что танкистам это не к чему, но раз следователь-методист, значит объяснить обязана. Одновременно, вспомнив, что вот Витька Бобров, который в это время уже работал в зональном отделе Управления, обучаясь на шестом курсе (заочно, конечно), причём, заканчивая его, хотел устроиться следователем в райотдел (женился к тому времени). А его и не взяли. Сказали: «Будет диплом, приходи, тогда и посмотрим». Так вот поменялись времена.

«О времена, о нравы…», – думала Лариска, безразлично разглядывая Золотарёва, искренно не понимая, зачем он здесь вот такой себе красивый танкист. Ну, не в их кабинете, разумеется, а в милиции, а если уж конкретнее – в следствии, со своим танкистским званием.