Что я без тебя…

Каким же он был ослом, когда буквально остолбенел при виде этих рассыпавшихся, сверкавших волос. Он даже мысленно сравнил ее с рыжей Мадонной. «Они просто… просто, как медь!» – сказала она с недовольной миной. Даже тут притворялась, хотя знала, что волосы у нее роскошные. «От Констанцы – горничной – я узнала, что вы – граф, и я должна называть вас «милорд», – говорила она с притворным смущением. – Ну, а мне известно лишь то, что сидеть в присутствии короля можно только с его разрешения».

А как она умоляла его, встав однажды с постели: «Расскажите мне о моей семье, я совсем ничего не помню». Тут она была просто неподражаема. И когда он сказал, что отец ее – вдов и она единственный ребенок в семье, она умоляюще посмотрела на него своими большими глазами и спросила: «А мы очень любили друг друга?»

Лишь однажды Шерри чуть не проговорилась. Когда речь зашла о дуэнье. Она тогда сказала со смехом: «Мне не нужна компаньонка, я сама…» И теперь Стивен считал это неоспоримым доказательством ее непорядочности.

Ей очень нравилось общество слуг. И немудрено. Они были близки ей по духу.

– Боже, какая блестящая маленькая авантюристка! – скрипнув зубами, воскликнул Стивен.

Она и не рассчитывала выйти за него замуж. Видимо, надеялась, что он возьмет ее на содержание и купит ей дом. Не больше. А он, видите ли, решил жениться на ней! Он допил свой бокал и пошел в гардеробную.

Когда они уезжали из Альмака, эта рыжая бестия категорически отказалась выйти за него, но не прошло и часа, как она согласилась, причем с таким видом, будто осчастливила его.

Стивен сорвал с себя и швырнул на пол рубашку. А потом и все остальное, поскольку вспомнил, что одевался для церемонии. На полу образовалась целая куча одежды. И в тот момент, когда Стивен надевал халат, вошел Дэмсон и, ошеломленный открывшейся ему картиной, поспешно принялся подбирать с пола вещи.

– Сожги их! – бросил Стивен. – Унеси отсюда и ложись спать. А утром пусть все ее вещи выбросят из дома!

Он стоял у камина, держа бокал с остатками спиртного, когда снова услышал стук в дверь.

– Что еще, черт возьми, стряслось?! – заорал он, увидев на пороге бледного, с совершенно измученным видом бывшего дворецкого Берлтона.

– Не подумайте, милорд, что я сую нос не в свое дело, но я не вправе утаить от вас сведения, которые могли бы вас заинтересовать.

Стивен еле сдержался, чтобы не наброситься с руганью на старого слугу, осмелившегося напомнить ему о Шеридан Бромлей.

– Говорите же! Или вы так и будете стоять здесь всю ночь?!

– Доктор Уайткомб просил меня лично присматривать за мисс Ланка… за молодой леди, – сказал насмерть перепуганный резким тоном графа старик.

– Ну и… – процедил Лэнгфорд сквозь зубы.

– Поэтому, когда леди не помня себя ушла сегодня из дома, я счел своим долгом послать лакея за ней проследить. Она… она пошла к месье Дю Виллю, милорд. И сейчас она там… – Он не договорил, поскольку граф так посмотрел на него, что помощник дворецкого почел за лучшее удалиться и, отвесив поклон, пятясь исчез за дверью.

– Дю Вилль! Она пошла к Дю Виллю. Маленькая сучка! – воскликнул граф.

Нет, он не побежит за ней. Она для него больше не существует, и ему наплевать, куда она пошла и с кем собирается переспать.

Такая, как она, не пропадет, из любой ситуации найдет выход. «Чего только она не наговорила Дю Виллю, чтобы он оставил ее у себя», – подумал Стивен, зло усмехнувшись. Но Дю Вилль не Стивен, ей его не провести, вряд ли он поверит ее сказкам.

Скорее всего Дю Вилль найдет ей где-нибудь уютный домик, если она хорошенько попросит его, и будет ублажать в постели.

«Рыжая колдунья, – думал он в ярости, – прирожденная куртизанка, второй такой не сыщешь на свете».

Стоя у окна в доме Николаса Дю Вилля и уткнувшись лбом в холодное стекло, Шерри смотрела на ночную улицу; слезы жгли глаза, но плакать уже не было сил. Только сейчас, после шести часов пребывания в этом доме, девушка наконец до конца осознала, что с ней произошло: она все потеряла. Решительно все.

Шерри вернулась к постели и легла, слишком измученная, чтобы бороться с нахлынувшими воспоминаниями. Она закрыла глаза, но сон не шел к ней. Она снова и снова представляла себе его небрежную улыбку и ласковый взгляд.

«Мисс Ланкастер… не окажете ли мне честь станцевать со мной этот танец?» Судорожно сглотнув, Шерри еще крепче сомкнула веки, но по-прежнему ощущала на губах какой-то особый вкус его поцелуев в карете. «Вот почему мы поженимся», – сказал он охрипшим голосом, как всегда, когда они целовались. Не может быть, чтобы он притворялся, ему нравилось ее целовать, утешала она себя. Она должна в это верить, иначе невозможно жить дальше.

Но все эти сладостные воспоминания принадлежали Шерри Бромлей, а не Чариз Ланкастер. Стараясь их удержать, Шерри легла ничком и уснула. Ей снились крепкие объятия Стивена и его поцелуи, от которых захватывает дух… Она позволяла ему ласкать себя и млела от этих дерзких ласк, не думая о том, хорошо это или плохо, забыв обо всем на свете. Сон вернул ей мечты, которым наяву не суждено было сбыться.