Что я натворила?

Кейт посмотрела туда, откуда раздался этот голос. К ним подошел высокий и крупный мужчина с волосами до плеч, сплетенными во множество тонких косичек. Его черная кожа переливалась под солнечными лучами, и каждая мышца казалась вычерченной. Мужчина был ослепительно красив. Море ласкало его босые ступни, заливая нижнюю часть его брюк-карго. Незнакомец явно часто бывал на пляже.

— Ага! Получается, ты уже нашла себе новую подругу, да, Матильда?

Мужчина улыбнулся Кейт, показав ослепительные, безупречно белые зубы. Так вот в кого у Матильды такая улыбка, подумала женщина.

— Она потрясающая, — произнесла Кейт.

— Да, — ответил мужчина. Уперев руки в бока, он кивнул.

— И она мне кое-что подарила; самое настоящее сокровище! — сказала Кейт и разжала кулак, показывая свое «сокровище».

— И правда!

Глаза его сверкнули.

— Я ее сохраню; она всегда будет напоминать мне о том, как я прекрасно проводила время тут, на Санта-Лючии.

Кейт произнесла это совершенно искренне.

— Замечательно. Судя по всему, вы из тех, кто умеет разглядеть настоящее сокровище. Откуда вы приехали? — спросил мужчина. Кейт пожала плечами:

— Из Великобритании. Сбежала сюда на три недели.

Она хихикнула — ее голос звучал как-то странно.

— От чего вы пытаетесь убежать? — спросил незнакомец. И посмотрел на нее очень серьезно.

— Ой, даже не знаю.

Кейт закусила губу. Как она ни силилась подавить эмоции, к глазам ее подступили слезы. Женщину мучили воспоминания о проведенных на пляже моментах с Домиником и Лидией. Она так сильно скучала по ним, что боль разлуки стала почти физической, и теперь, когда незнакомая девочка была к ней так добра, отсутствие детей рядом казалось Кейт еще более невыносимым.

— Извините меня. Когда я увидела вас с дочерью… Мы с моими детьми не виделись уже очень давно, и такие вещи напоминают мне о них.

Мужчина опустился на песок рядом с Кейт и сочувственно кивнул:

— Простите. Матильда мне не дочь, но я присматриваю за ней и еще двадцатью пятью детьми.

Он протянул Кейт руку:

— У меня благотворительная миссия в Деннери. Меня зовут Саймон.

Кейт пожала протянутую ладонь:

— Приятно познакомиться, Саймон. А я Кейт Гавье, для вас просто Кейт. — Она попыталась остановить слезы и затараторила: — Вау! Двадцать пять детей? Должно быть, вы страшно заняты! Это что-то вроде детского сада?

Саймон улыбнулся:

— Не совсем. Они здесь днем и ночью, триста шестьдесят пять дней в году. Эти дети тут живут.

— И все такие же маленькие, как Матильда? — представив себе ряды маленьких кроваток, Кейт была просто очарована.

— Ну, были когда-то! Но нет, разного возраста; иногда нам даже новорожденных привозят, но чаще всего — чуть постарше, когда их родители не могут справиться с обстоятельствами. И подростки у нас тоже есть, те, у кого нет крыши над головой и кому нужно понять, как дальше жить, — рассказал Саймон.

— Звучит потрясающе, — сказала Кейт.

Саймон тихо кивнул. Кейт почувствовала, что краснеет, понимая, что говорит о нем самом, а не о его деле. Она смутилась от того, что, оказывается, бывают в мире такие хорошие мужчины, как Саймон, такие добрые, способные заботиться о детях и утешать незнакомых людей на пляже, — и при этом есть такие, как Марк, то есть прямые противоположности Саймона.

— У вас странный акцент, не могу понять, откуда вы родом? — спросила Кейт.

Саймон рассмеялся, низко и утробно. Очевидно, его уже не первый раз об этом спрашивали.

— О, это длинная и сложная история. Но я постараюсь уложиться в двадцать секунд. Вы удобно сидите? — спросил он.

Кейт кивнула.

— Я родился на юге Лондона, в Баттерси, если быть точным. Мой отец был негром, а мать — белой, и в те дни это совсем не поощрялось. Так что, как только я родился, меня сразу же отдали на усыновление, и как мне повезло! Меня усыновила семья из Канады, которая в тот момент жила в Великобритании. Затем, когда мне исполнилось восемь, мы вернулись в Канаду. А когда мне стукнуло чуть больше двадцати, меня снова призвали сюда. Мой родной отец — уроженец Санта-Лючии. С тех пор я здесь.

— Ничего себе история на двадцать секунд! — улыбнулась Кейт, подумав, что ее собственный рассказ по количеству приключений и таинственности мог бы посоревноваться с историей жизни Саймона.

— Вы хорошо сказали — «меня призвали сюда». Приятно, когда ты кому-то нужен, — произнесла она.

— О да, и я был нужен, хотя не совсем понимал зачем, когда только сюда приехал, — ответил Саймон.

Кейт очень нравился его теплый тембр и манера говорить не спеша. Она спросила:

— Вы вернулись из-за своего отца?

Саймон снова громко рассмеялся:

— Да, да, Кейт. Именно поэтому — из-за отца, но не совсем в том смысле, который вы, уверен, в это вкладываете. Меня призвал Господь. Вы можете называть меня Саймон, а вот жители этого острова называют меня обычно Преподобным Дюбуа.

— Иисус! — присвистнула Кейт.

— В точку. Аминь, — подмигнул Саймон.

— То есть я бы никогда не подумала. Вы не похожи на священника вообще! — удивленно произнесла женщина.

И снова по пляжу разнесся громкий смех Саймона.

— Понятно. И какими мы должны быть?