Что я натворила?

Прижимая к себе корзинку с продуктами и стесняясь того, что в ней лежит, Кэтрин повернулась слишком резко и наступила в яму. Из корзинки вывалилась одна из бутылок с соком. Кэтрин подобрала бутылку и побежала дальше. Всю дорогу слыша сопровождавший ее ехидный смех.

Почему они вечно смеются надо мной? Чем я заслужила подобное обращение? Я ведь такой же человек, как они, и я не невидимка, — вертелось у женщины в голове.

Кэтрин вспомнила одну из их с Наташей бесед. Был прекрасный осенний день, и подруги гуляли по парку. И вдруг Наташа спросила:

— Ты ведь знаешь про свое прозвище — миссис Бедмэйкер?

Кэтрин осторожно ответила:

— Да, знаю. Школьники называют меня тайком так, в надежде, что я не услышу. Это что-то вроде посвящения для них — 10 баллов из 10 за храбрость! И конечно, я никогда не делаю им замечания!

— Почему, Кейт? — Наташа взяла подругу за руку.

— Ну, потому что они всего лишь дети, и большинство из них обзывают меня не со зла. У них никого здесь нет, они за много километров от дома. Я знаю этих детей уже довольно давно, и вряд ли стоит цепляться к ним из-за этого. Я имею в виду, это лишь безобидное развлечение, и я знаю, они на самом деле не имеют ничего такого в виду, — пояснила Кэтрин.

— Нет, Кейт, ты не поняла. — Наташа покачала головой и уточнила: — Я имею в виду, почему именно миссис Бедмэйкер? И зачем ты так часто стираешь постельное белье? Знаю, это не мое дело, но это немного… странно.

На лице подруги Кэтрин возникла комическая гримаса.

Кэтрин посмотрела на Наташу пристально. Она услышала в своей голове тихий голос: «Расскажи ей, Кэтрин, расскажи ей все прямо сейчас! Наташе не все равно, и она сможет тебе помочь! Расскажи ей, что Марк с тобой делает, что всегда делал, расскажи, как ты попала в эту ловушку, расскажи ей, что вынуждена играть этот спектакль ради детей — ведь мысль о возможной разлуке с ними для тебя невыносима».

Кэтрин открыла рот, и оттуда вылетела фраза, после которой их отношения с Наташей уже не были прежними. Это был звук захлопывающейся прямо перед лицом двери, звук падающего шлагбаума, звук опустившегося засова. Семь простых слов:

— Ты совершенно права, это не твое дело.

Впоследствии Кэтрин часто думала об этом разговоре и тех возможностях, которые упустила. Но разве можно было что-либо вернуть? Наташа уехала преподавать на другой конец страны, и Кэтрин уже не знала, увидятся ли они когда-нибудь. Тем хуже. Такой подруги, как Таш, у нее никогда не было и не будет.

Кэтрин вернулась мыслями к Доминику и Лидии. Она всю свою жизнь пыталась сделать из них приличных людей, показать, как важно уважать других и себя тоже. Но даже сама мысль об этом звучала как-то смешно: что за пример она может подать в плане самоуважения своим детям, если даже не уважает себя? Кэтрин была хорошей актрисой. Только так вышло, что она играла в жизнь, а не жила на самом деле.

Кэтрин заранее знала — многие из ее попыток воспитать детей добропорядочными и честными людьми были обречены уже с самого начала. Да и как можно было вырасти «нормальными», если то, что творится у них дома каждый день, нормой явно не назовешь? Хотя Кэтрин отчаянно пыталась убедить себя в обратном.

Доминик и Лидия, сами того не ведая, оказались втянуты в настоящую войну, они — пешки в огромной игре, большая часть правил которой и личности других игроков им неизвестны. Жизнь играет с ними злую шутку.

Оказавшись на знакомой тропинке, ведущей к дому, Кэтрин вздохнула с облегчением. Она побудет в саду, пока не закончится матч.

Женщина заметила с другой стороны изгороди Марка, судя по всему, наводившего порядок в саду. На нем была садовая шляпа. Он упорно называл ее панамой, но Кэтрин шляпа скорее казалась похожей на ковбойскую, и сейчас при виде мужа она невольно хихикнула про себя.

Кэтрин остановилась и через калитку посмотрела на сад. Сперва она не поняла, что за странный туман стелется над розовыми кустами и почему контуры лужайки и розовых бутонов кажутся расплывчатыми. Все было настолько искажено, словно женщина смотрела сквозь расплавленное стекло. И вдруг Кэтрин поняла: это горит костер.