Что я натворила?

Не замечавшие взглядов Кэтрин Доминик и Лидия вели себя спокойно и размеренно. Доминик непроизвольно ущипнул себя за нос, и Кэтрин вспомнила, что эта привычка была у него с детства. Удивительно: ее память могла всего за мгновение превратить этого взрослого молодого человека в того малыша, которого она нянчила и кормила с ложечки. Закрыв глаза и глубоко вдохнув, Кэтрин все еще могла ощущать тот запах, уникальное, пьянящее сочетание запаха свежеиспеченного хлеба и только что пришедшей в мир новой жизни. Лидия пахла совсем иначе. В ее запахе были свежесть раннего утра и аромат только что приготовленного кекса с лимоном.

Кэтрин увидела, как дочь грызет ноготь на указательном пальце. Женщина вздрогнула. У Лидии были восхитительные руки настоящей художницы: с длинными узкими пальцами и миндалевидными ногтями. В семье Брукер ходила шутка: Лидии нельзя ничего держать в руках, когда она что-то объясняет, потому что она всегда очень много жестикулирует.

Доминик скрестил пальцы на коленях. Он не сводил взгляда с капеллана. Кому-то со стороны могло показаться, юноша просто увлеченно слушает проповедь, но уж Кэтрин-то точно знала, что к чему. Со своего места, расположенного так, что она все видела, женщина заметила справа от капеллана Эмили Грант, которая весьма красноречиво отвечала на взгляды Доминика. Кэтрин улыбнулась — она невольно разгадала их с Эмили секрет.

Капеллан по имени Тим Кэттермол уже был близок к основной части своей проповеди. Он обхватил руками аналой, словно чтобы добавить значительности своим словам:

— «Ибо только я знаю намерения, какие имею о вас», — говорит Господь. — «Намерения во благо, а не на зло, чтобы дать вам будущность и надежду». Мальчики и девочки, родители и учителя, я хотел бы, чтобы вы задумались над этой цитатой из Библии. Об этом и моя сегодняшняя проповедь — нам всем необходима защита. Я хочу сказать о святом долге нашем защищать все то, что дорого нам, в том числе нашу замечательную академию Маунтбрайерз, но еще и о необходимости защищать друг друга, тех, кто нам дорог…

Капеллан пространно говорил о том, что хулиганы и те, кто способен причинить вред окружающим, — «разрушители», уничтожающие все самое хорошее, то, что стоит защищать. Все это от Кэтрин ускользнуло, потому что она сконцентрировалась лишь на одной мысли, похожей на чистую ноту звенящего колокольчика, высокую и громкую, — жизнь имеет смысл только тогда, когда «намерения во благо, а не на зло». Тим Кэттермол был прав: Марк не должен больше причинять ей зла, она не должна больше страдать; не для того она появилась на свет, не для того ее родители воспитывали, не для того Бог подарил ей таких замечательных детей. Сколько можно! Кэтрин Брукер больше не желала мириться с подобным обращением.

Она закрыла глаза. Слова капеллана вознеслись под своды часовни, разбудив дремавших сотни лет резных горгулий под потолком. Впервые за очень долгое время Кэтрин начала молиться: «Помоги мне, Господи! Пожалуйста, помоги мне. Я так одинока, так одинока. Я одинока в толпе людской; я всегда одна. Кто бы ни был рядом, я все равно всегда одна. Дай мне силу, ибо я готова сдаться. Я больше не могу, Господи. Помоги мне, пожалуйста, помоги мне…»

И вдруг сквозь свою молитву Кэтрин расслышала слова Тима Кэттермола. Ей показалось, что он обращается именно к ней, что он готов подсказать Кэтрин решение. Это был ответ на ее молитву:

«Не соглашайся с тем человеком, не слушай его, не жалей его, не дай ему уйти и не защищай его! Убей того человека! Забей его камнями! Первым подбери камень и брось в него».

Слова эти засели в голове Кэтрин, и вскоре у нее не осталось другого выбора, кроме как с ними согласиться.

После службы Кэтрин, как всегда в подобных случаях, пришлось остаться на фуршет. Марк болтал с Домиником и несколькими сверстниками сына. Кэтрин случайно услышала конец предложения Луки:

— …этот чокнутый педик.

Путем нехитрых подсчетов Кэтрин пришла к выводу, что речь шла о Джеке Холлистере, которому пришлось покинуть Маунтбрайерз после того, как кто-то из преподавателей распространил в Интернете слухи о его ориентации. Ей казалось, что это просто отвратительно — выставить человека на посмешище только из-за его личной жизни.

— Не думаю, Лука, что стоит говорить о ком-либо в таких жутких выражениях. Не будь таким злым, — сказала она вслух.

Вся компания с удивлением уставилась на упрямую миссис Бедмэйкер.

Когда последние из собравшихся учителей и родителей освободили помещение, выпив дешевое вино и налопавшись слоеных пирожков, супруги Брукер остались в одиночестве. Марк заговорил: