Что мне сказать тебе, Мария-Анна

– Ну что вы, Ваше Величество, конечно же нет. Вы же знаете, мой род занимается этим ремеслом уже более двух столетий и для меня в этом вся моя жизнь. Вы не заставляли меня заниматься этим. Вы моя госпожа и я служу вам во всю меру моих сил и умений и со всей отпущенной мне Создателем преданностью. Но я сам выбрал это, выбрал служить вам. Мне не за что вас ненавидеть.

Она шмыгнула носом и вытерла пальцами под глазами.

– Наверно я самая ужасная королева на свете, если единственный человек, который не ненавидит меня это палач – самый страшный человек этой страны. Ты знаешь что твоим именем пугают детей? А многие в народе и вообще считают что ты заключил сделку с дьяволом и живешь вечно, что нет никакой передачи должности от отца сыну, что ты один и тот же человек, что ты и есть тот самый Годфруа Сансен, который более двухсот лет тому назад спас жизнь молодому Карлу Вальрингу и тот сделал его своим придворным катом.

Она очень выразительно посмотрела на него.

Он чуть улыбнулся.

– Может так оно и есть.

Она горько усмехнулась.

– Но тогда может скажешь мне с высоты своей двухсотлетней мудрости как мне жить, когда все вокруг меня ненавидят. Даже Роберт.

– Ваше Величество, вы еще очень молоды и придаете слишком большое значение вещам, которые того не стоят. Я уверен с возрастом вы научитесь относиться к ним спокойно. Ненависть, любовь, это всё эфемерно, переменчиво как ветер, это как погода во время путешествия. Конечно гораздо приятнее идти когда светит Солнце, но и во время дождя или даже града идти все равно нужно. В этом весь смысл.

Королева огляделась по сторонам.

– Дело не в этом. Что если я действительно та кем они меня все считают. Что если я чудовище. Что если это я самый страшный человек в этой стране. Что если я действительно заслуживаю чтобы мой сын ненавидел меня.

Старый палач отошел к своему черному столу, передвинул несколько листов на нем и зачем-то перевернул самые большие песочные часы. Песок побежал вниз.

– По вашему лицу видно, что вы много плакали, Ваше Величество, – медленно произнес он.

– Да, знаю, выгляжу я сейчас ужасно, – сказала она с виноватой интонацией.

Но он как будто не заметил этой ремарки.

– И я не думаю, что вы чудовище. Я так не считаю.

– Ты не знаешь и десятой части того что я натворила. Может расскажи я тебе хотя бы половину, то ты вместо того чтобы предлагать мне чай с жасмином, схватил бы свой огромный меч и рассек бы меня на двое.

Он долго молчал, всё ещё бесцельно передвигая листы на столе, затем посмотрел на королеву и сказал:

– Вы слышали, Ваше Величество, пару месяцев назад в Руане обрушилась церковь. Убило почти два десятка прихожан. Вы можете сказать зачем Господь допустил это? Разве он настолько чудовищен чтобы одним махом убить в святом месте два десятка людей, которые и пришли-то туда только для того чтобы чтить Его имя? Со стороны это не просто чудовищно, это выглядит как дьявольская издевка над бедными людьми. Как такое могло случиться? Нам не дано знать. Точно также мне и остальным не дано знать почему и зачем вы сделали то что сделали. И нам неизвестно как поступили бы мы сами, окажись мы на вашем месте и в такой же ситуации. Не мне вас судить, Ваше Величество. И не госпоже Бонарте и даже не вашему сыну.

Мария-Анна удрученно покачала головой.

– Нет, ты не понимаешь. Это совсем не тоже самое. Бог вправе обрушать церкви, сжигать города, отправлять под воду целые страны, ибо всё и все вокруг Его создания, и Его цели и замыслы непостижимы для нас и ни нам судить любые Его поступки. Но я-то человек, просто человек, мои цели, мои желания вполне очевидны и постижимы и если я причиняю страдание другим людям, отнимаю у них свободу и даже жизнь, то почти любой может понять зачем и почему. И значит и графиня Бонарте и Роберт вправе судить меня и ненавидеть. Ты помнишь короля Джона?

– Конечно помню. Я служил ему точно также как и вам. Прекрасный и светлый человек. Это большое горе что он ушел от нас так рано.

Мария-Анна пристально, немного исподлобья поглядела на палача.

– А разве тогда одиннадцать лет назад ты не слышал от герцога Майеннского и других что это я погубила нашего славного короля? Что это я свела в могилу своего мужа чтобы завладеть его троном. Что я травила его жуткими ядами, чтобы он заболел и умер. Разве ты ничего не знал об этом?

Мужчина пожал широкими плечами.

– Слухи есть слухи. Очевидно что те кто распускал их, вас ненавидели и герцог был первым среди них. Он имел огромное влияние на короля Джона и естественно очень сокрушался когда этому его влиянию пришел конец. Он сказал бы что угодно чтобы очернить вас. Это было ясно всякому разумному человеку. И никто ему не верил, все понимали что это вздор и нелепица.

Мария-Анна поднялась с кресла и приблизилась к хозяину дома. Глядя в самую глубину его маленьких словно прищуренных глаз, она тихо произнесла:

– А если я скажу тебе, что …

– Нет, Ваше Величество, – резко перебил он её, отведя взгляд в сторону, – нет. Вам не нужно ничего мне говорить. Вы моя госпожа и я служу вам как только могу. Я слишком стар чтобы что-то менять в этом.