Что может быть лучше плохой погоды. Тайфуны с ласковыми именами

Проезжаю мимо парламента в сторону моста. Светящийся циферблат «вольво» информирует меня, что сейчас только половина одиннадцатого, а улицы давно опустели, словно уже глубокая ночь. Выезжаю на Кирхенфельдбрюке, и взгляд мой улавливает позади какой-то мигающий свет – должно быть, это светит фара мотоцикла, свернувшего на мост, потому что машины сзади я не вижу. И

только посередине этого длинного моста я соображаю, что к чему. Мне преграждают путь две бетонные красно-белые пирамиды, какие обычно расставляют на дороге, когда ремонтируют проезжую часть. Но никакого ремонта нет, а пирамиды, вероятно, только что поставлены: мигающий свет фары послужил сигналом к тому, чтобы эти тумбы выкатили на полотно дороги. Словом, я угодил в тщательно устроенную ловушку. Ничего не скажешь, все получилось именно так, как предвидел противник.

Однако, чтобы это предвидеть, не требуется бог знает какой проницательности. Кирхенфельдбрюке – единственный мост, по которому можно попасть на Тунштрассе, если не ехать кружным путем, и я, как все прочие жители

Остринга, неизменно возвращаюсь по этому мосту, так что было вполне логично, затаившись, просто ждать меня здесь, вместо того чтобы гоняться за мною по городу и караулить повсюду. Важно другое – зачем я им понадобился. Только сейчас не время для раздумий.

Сделав вынужденную остановку, я собираюсь рвануть задним ходом в обратном направлении, но тут двое каких-то субъектов выкатывают позади машины еще две пирамиды. Ни с места. К тому же эти двое держат наготове пистолеты. И мост достаточно хорошо освещен, чтобы видеть глушители на стволах. Раз уж пистолет снабжен глушителем, вероятность его применения намного возрастает. Движение по мосту в двух направлениях разделяет высокий стальной барьер – всякая возможность маневрировать исключена. Ни с места. Тем более что из-за барьера выскакивают еще двое и замирают перед машиной. И эти с пистолетами, стволы которых подозрительно удлинены.

Должен признать, они выбрали самое подходящее место, чтобы всадить в меня пулю. А я помог им тем, что заявился в самый удобный час. Мост отчаянно пуст. Несколько приглушенных выстрелов – и Пьер Лоран готов.

Но это еще полбеды. Скверно то, что вместе с Лораном уйдет в небытие и Боев. И сбросят меня в пропасть с шестидесятиметровой высоты моста мертвым или все еще живым – это деталь, которая даже следственную полицию едва ли заинтересует.

Двое, стоящие перед фарами машины, мне хорошо знакомы по недавней встрече в лифте. И этот, справа, в шоколадном костюме, уже успевший очиститься от пыли, небрежно делает мне знак пистолетом: «Вылезай!»

Покорно открыв дверцу, я делаю вид, что собираюсь вылезать из машины, но вместо этого быстрым движением бросаю одну из голубеньких капсулок, которые я на всякий случай таскаю с собой. И без промедления бросаю вторую, но уже в обратном направлении, за багажник машины. Не ждите взрывов и грохота. Лишь два ослепительных шара возникают, как огненный вихрь, и тут же гаснут. Однако вместе с ними угасают и незнакомые типы.

Медлить нельзя. Световые вспышки такой адской силы на середине главного моста не могут остаться незамеченными даже в спящем городе, даже если этот город – Берн, а дело происходит глубокой ночью, то есть в десять тридцать вечера. Выйдя из машины, мигом сдвигаю в сторонку одну пирамиду, затем другую, тело одного, затем другого, снова сажусь за руль и даю полный газ. Едва я успеваю съехать на

Тунштрассе, как позади раздается вой полицейской сирены. Не удивлюсь, если такой же вой появится и впереди.

Поэтому я сворачиваю в первый попавшийся глухой переулок и, прибегая к досадным, но необходимым обходным маневрам, еду к своему спокойному дому.

Дом и в самом деле спокойный. И на редкость спокойный город. Однако спокойствие его уже становится зловещим.

8

– О, ваше объяснение с Флорой было довольно пылким, – как бы невзначай роняет Розмари, внимательно посмотрев на мое лицо.

– Ошибаетесь, – отвечаю ей. – Это не любовные контузии. – Опустившись в любимое кресло, я мечтательно вздыхаю. – Как бы мне хотелось, дорогая моя, по-настоящему рассчитывать на вас.

– Я полагаю, вы вполне можете на меня рассчитывать.

– Даже могу надеяться на чашку кофе?

– Мошенник, – бормочет Розмари, но все же неохотно встает. – Раз вам так хочется провести бессонную ночь…

Но отослать ее на кухню – всего лишь кратковременная отсрочка. Чуть позже Розмари вместе с кофе предлагает мне очередной вопрос:

– Теперь вы, надеюсь, скажете, что все это означает?

– Нападение. – Мне не терпится пропустить глоток животворной влаги.

– Со стороны кого?

– Понятия не имею, – отвечаю я почти чистосердечно, закуривая сигарету.

– И с какой целью?

– Мне кажется, о цели красноречиво говорят последствия.

– По-вашему, они хотели вас убить?

– Вероятно.

– Может быть, с целью ограбления?

– Одно связано с другим. Особенно если они втемяшили себе в голову, что мои карманы до отказа набиты брильянтами.

– Значит, вы считаете, нападение связано с тем, что происходит здесь вокруг?

– А с чем же еще? Мы, как-никак, находимся в Берне, а не в Чикаго.