Что мы пожираем

– Ты заметила, что все было неправильно, – сказал наследник.

Я кивнула.

– Земля была не такой, как нужно.

Крик вырастил голубую розу. Он смог снять свое проклятье.

– Дверь хочет, чтобы ее открыли, и теперь она знает тебя, – он крепче сжал меня. – Как только ты вернешься в свою комнату, запри дверь и не выходи, пока я не зайду за тобой.

Мы выскочили на улицу, и я подняла голову. На небе ярко сияла полная луна. Ее лик взирал на нас сверху вниз. Наследник чуть ослабил хватку на моей талии. Стоя босыми ногами на холодной земле, я чувствовала, как проясняются мои мысли. Я отстранилась от наследника и посмотрела на него.

Он все еще был одет. На нем не было шинели и галстука. Его белоснежная рубашка была в пятнах чернил и крови, воротник был расстегнут, а рукава закатаны до локтей. Вместо ботинок на нем были черные бархатные домашние туфли.

Алистер пристально посмотрел на мои ноги.

– Где твоя обувь?

– Не знаю, – сказала я. – Я думала, что обулась, но возможно это тоже была Дверь?

Он наклонился, подхватил меня под колени и поднял на руки.

Я схватила его за рубашку.

– Не ходи босиком, – пробормотал он. – Она попытается сделать это снова и, когда это произойдет, ты, возможно, захочешь сбежать. Босиком по камням далеко не убежишь.

Больше мы не разговаривали. Он поставил меня у моей двери – и нахмурился, заметив несколько небольших порезов на моих ногах. Я вернула ему очки и заверила, что смогу вылечиться сама. Он стоял в коридоре, пока я не проверила замок и не вернулась в постель. Потом он ушел – и эха его шагов не было слышно. Я накрылась одеялом с головой.

Карлоу больше не приходила.

Глава двадцатая

На следующее утро я проснулась от боли в ноге – и от голоса Карлоу, звеневшего у меня в ушах. Она спорила с Криком, их крики заглушала разделяющая нас стена. Я скатилась с кровати. Пальто Джулиана было липким от пота, но я все равно завернулась в него. Я провела рукой по деревянной двери, открыла ее и выглянула в коридор. Крик стоял у дверей комнаты Карлоу, скрестив руки на груди. В нагрудном кармане его шинели была голубая роза.

– Дай ей работать или помоги мне, – сказал он, качая головой.

– Легко тебе говорить, – раздался визг Карлоу из-за двери.

От ее голоса у меня внутри все перевернулось, и я застонала. Крик взглянул на меня.

– Стой спокойно, – сказал незнакомый голос. – Я еще даже не взяла иглу.

– Вчера ночью тебя выманила Дверь, – сказал он, подзывая меня. – Ты жива?

– Думаю, да, – я вытащила из кармана голубую розу с увядшими и окровавленными, но все еще целыми лепестками и спрятала ее, как только он ее увидел. – Спасибо тебе за это. Я укололась шипами.

Крик обратил на меня взгляд своих бездонных голубых глаз и улыбнулся.

– Жаль, что ты не открыла Дверь. Тогда Карлоу была бы свободна.

– А она знает? – тихо спросила я. – Что ты выполнил условия своего проклятья?

– Я показывал ей доказательства, но до нее так и не дошло. Я не должен оставлять ее наедине с вечностью. То, что когда-нибудь это случится, для нее немыслимо, – он вздрогнул. – Нет. Об этом никто не знает, хотя я думаю, что суверен подозревает об этом. И мне хотелось бы, чтобы так и оставалось.

– Когда ты это сделал? Ты ведь воскрес в последний раз всего неделю назад? А что, если она тебя убьет?

– Неделю назад, – быстро ответил Крик, бросив взгляд на Карлоу. – Я не собираюсь обсуждать это при ней.

Я вздохнула и прошептала:

– Ладно. Храни свои секреты и ложь, но если она убьет тебя, она никогда себе этого не простит.

Крик тихо рассмеялся. Карлоу уставилась на него, вцепившись руками в кровать. Сафия, целительница, нанятая наследником, склонилась над голым бедром Карлоу и зашивала небольшой глубокий порез. Карлоу закрыла глаза рукой и застонала.

Крик усмехнулся.

– Она ненавидит иглы. Она. Франциска Карлоу, благоосененная, та, что не боится ничего, – боится иголок. Это так… по-смертному, – сказал он, смакуя это слово.

– Как она поранилась? – спросила я.

– Как обычно, – ответил Крик. – Приносила жертву.

Сафия откинулась на спинку инвалидной коляски, в ее черных глазах плясали смешливые искорки. Она похлопала Карлоу по руке.

– Я закончила, ты, большой бессмертный ребенок.

– Останется шрам? – спросила Карлоу. Я никогда не слышала, чтобы она говорила так тихо.

Сафия покачала головой. Зеленый знак, вырезанный на ее груди, был красным от только что выступившей крови.

– Завтра я сниму швы, – сказала она. – И смогу вылечить твою рану. Тогда и узнаем, остался ли шрам. – Сафия взглянула на меня через плечо. – Тебе что-то нужно?

– Нет, я просто услышала шум, – сказала я.

– Думаю, она предпочитает Карлоу. – Сафия поджала губы и увернулась от вялого удара Карлоу. Она повесила сумку на спинку кресла. – Если «шума» больше не намечается, я пошла завтракать.

В коридоре послышались шаги. Я вздрогнула, и Крик обернулся. К нам спешили Хана и Бэзил, руки стражницы были замотаны свежими бинтами, а Бэзил нес стопку книг. Хана смотрела куда угодно, но только не на нас, и делала маленькие шаги, чтобы Бэзил не отставал от нее. Бэзил быстро-быстро тарабанил пальцами по корешкам. Хана остановилась рядом с нами.