Что мы пожираем

– Ты можешь хотеть большего. Можешь стремиться не только к выживанию, – сказала она, снимая со своего запястья спиральный браслет. Маленькие звенья звякнули и он развернулся в длинную иглу. – У тебя есть власть, которой многие попытались бы тебя лишить, потому что они боятся ее или хотят ее заполучить. Ты должна перестать бояться себя. Я вижу этот страх в твоих глазах, когда ты приносишь жертву своему грехотворцу. Не бойся принимать власть.

Я взяла иглу и спросила:

– Как вам удалось преодолеть страх?

– Я поняла, что без жертв обойтись не получится. Без них Цинлира была бы разорвана на части междоусобицами пэров и совета. Им нужна была сильная фигура, которая загнала бы их в рамки. Люди, которых мы приносим в жертву Двери, вряд ли достойны сохранять наследие Цинлиры, раз они умирают так легко. Не оплакивай их. Радуйся тому, что строит их жертва, – она протянула мне руку. – Уничтожь мои воспоминания об этом утре. Я была одна, завтракала и читала корреспонденцию. Их потеря не будет иметь никакого значения. Не бойся.

Я ввела кончик иглы в вену на сгибе ее локтя. Причинять жертвам боль не было никакой необходимости. Мой грехотворец все равно забрал бы свое.

«Возьми ее кровь, – взмолилась я, – и уничтожь воспоминание, о котором она говорила».

Мой грехотворец скользнул от меня к ее руке, и я впервые увидела, как суверен вздрогнула. Нефизические жертвы приносить проще. А она считала насилие актом чисто физическим.

«Подожди. Сделай это медленно. Пусть она нас недооценивает».

Мы сидели в тишине, мои пальцы свободно сжимали ее запястье. Она смотрела на меня. Я зажмурилась и пошевелила губами.

Притворство не было ложью.

«Давай».

Ее глаза остекленели. Она покачала головой и свободной рукой вытащила из кармана клочок бумаги.

– Хорошо, – сказала она, читая записку, в которой, должно быть, было написано, что она ела сегодня утром. – Хорошо, но мы можем добиться лучших результатов. Особенно это касается его скорости. Твой грехотворец медленный. Он научится действовать быстрее, и ты привыкнешь к жертвам.

Мой грехотворец зарычал, и я отложила иглу в сторону. Где-то вдалеке послышался смех Крика.

– Ты прекратила исследовать Дверь, как я тебе велела? – спросила она.

– Я прекратила исследовать Дверь, – сказала я.

Со вчерашнего дня я ничего не исследовала, только экспериментировала. Для этой игры она недостаточно педантична.

Или, возможно, ее боялось столько людей, что ей никогда не приходилось задумываться о важности слов.

– Хорошо, – она улыбнулась и встала, ее плотная фигура загораживала свет из коридора. – Ты меня боишься?

– Да, – сказала я.

– Люблю, когда мне говорят правду. – Она коснулась моего подбородка и приподняла мою голову. – Нужно будет, чтобы кто-то присматривал за Алистером, когда меня не станет. Ты ведь будешь здесь, когда он станет сувереном?

Вот что она думает обо мне – и о любом другом жителе Цинлиры. В ее глазах мы всего лишь инструменты, которые нужно обтесать и использовать, наплевав на наши собственные желания.

– Да, – хотя это время наступит раньше, чем она думала. – Буду.

– Хорошо, – сказала она. – Завтра ты присоединишься ко мне и Алистеру в суде. Подготовься.

Никакой лжи – она сама дала мне идеальный способ одурачить ее и всех остальных.

– Конечно, ваше превосходительство, – я задержала дыхание, пока она не ушла. – Подготовлюсь.

Когда дверь закрылась, я увидела Крика. У него в груди все еще торчал нож. Из раны на пол капала кровь.

– Ты не настоящий, – сказала я. – Ты мертв.

– И в этом виновата ты, – он прищелкнул языком и погрозил мне пальцем. – Странная маленькая Лорена Адлер. Тебя никогда не обучали, ты никогда никого не убивала. Что бы сказала твоя мать, если бы увидела тебя сейчас?

– Крик меня раздражал, – сказала я, отворачиваясь к своему столу, – так что ты – неудачное воплощение моей нечистой совести.

Он снился мне и прошлой ночью. Я просто устала. Это была игра…

Он сидел на моем столе.

– Ты меня ранила.

– Ты – Дверь, да?

– Правда? – он поднес руку к ране и коснулся своего сердца – хотя только вчера я вырезала его из его неподвижного тела. – Но разве тогда я не должен говорить какие-то банальные вещи? Например, просить тебя открыть Дверь?

– Не хотелось бы учить тебя выполнять твою работу, – сказала я, попытавшись столкнуть его со стола.

Мои руки прошли сквозь него и уперлись в стену. Крик рассмеялся.

– Я думал, она причинит боль Франциске, – сказал он, – а ты воспользовалась тем, что ей на меня не плевать. Так хитроумно.

– Это было необходимо, – прошептала я, отступая назад. – Необходимо.

Он исчез с моего стола. Я сидела в кресле, встревоженно глядя по сторонам. Каждая клеточка моего тела напряглась, живот свело, и я еле сдержала рвотные позывы. Мое горло сжалось от ужаса. Я прикрыла глаза и вздохнула.

– Сколько, Лорена? – спросил Крик.

– Не настоящий. Ты не настоящий, – я схватила чистый лист бумаги и перо. – Не настоящий. Ты – Дверь или порождение моего чувства вины, а не…

– А не последствие твоих поступков?

Я дрожащими руками вывела на бумаге: