Что мы пожираем

Я часто повторяла это в тот мрачный день, когда не могла кого-то спасти и упивалась горем. Джулиан успокаивал меня и пел мне, укачивая меня, как младенца. Он утешал меня.

Но слушал ли он или делал это просто… чтобы сделать?

Я все еще чувствовала тяжесть его руки на своем плече, моя рубашка намокла от пота. Теперь он, конечно, меня не слушал.

Я не могу допустить, чтобы план Уилла воплотился в жизнь. Советников нужно остановить. Но мне нужны их припасы. Их убежища могут спасти сотни людей.

Нужно, чтобы они оказались в моих руках.

– Без лжи, – сказала я пустому коридору за пределами моей комнаты. – До разговора с Уиллом еще три дня. Времени еще много.

Смех призрака Крика эхом отразился от стен.

– Легче открыть Дверь.

– Заткнись. Неужели, теперь меня будут преследовать все, с кем я поступила нечестно?

– О, нет, – сказал он и поковырял ногтями в зубах. – Только я. Я бриллиант, украшающий корону.

– Или Грешный.

Я поморщилась от его слишком громкого смеха и распахнула дверь.

Алистер ссутулился за моим столом, закинув длинные ноги на угол, и читал книгу. Он никак не отреагировал на Крика.

– Лорена, – сказал Алистер, оглянувшись на меня. – Ты сердишься.

– Не волнуйся. Я сержусь не на тебя.

Он убрал ноги с моего стола и спросил:

– Ты хочешь об этом поговорить?

– Нет, – я села на кровать. – Определенно не хочу.

Если бы он знал, он убил бы их всех или сделал еще что-нибудь, без чего можно было бы обойтись. Смех Крика затих в комнате Карлоу, и я взглянула на работу Алистера. Он смотрел только на Дверь – и поэтому ходить вокруг него было проще.

– Хорошо, – сказал он. – Если речь идет об Уиллоуби Чейзе, полагаю, я мог бы его помиловать.

Получается, жертвоприношение Уилла не состоится и может быть проведено перед самым открытием Двери. А если у них есть мозги, они заставят кого-то открыть ее раньше. К концу света легче подготовиться, если точно знать, когда он произойдет.

– Я не хочу о нем говорить, – я схватила его дневник и перо.

– Подожди! – он потянулся к моему запястью и заколебался. – Только не это перо. И не эти чернила.

Это были разбавленные водой синие чернила, которыми он написал наш контракт.

– Почему? – спросила я, возвращая ему перо. – Чем эти чернила отличаются от других?

– Всем, – сказал Алистер, стряхивая остатки чернил обратно в чернильницу. Сегодня он забыл надеть перчатки, и его руки были покрыты пятнами, похожими на разноцветные синие синяки. – Их сделала для меня моя сестра.

– Прости.

Я положила руку ему на плечо.

Он наклонился к моей руке, промычал что-то вполголоса, когда я провела пальцами по его волосам.

– Я использую их для важных вещей – для контрактов, подписей для суда и тому подобное.

– Это мило, – сказала я. Я потянула за спутанные волосы. – Ты уже подписал новый закон о правилах техники безопасности и штрафах за их нарушение?

Он промычал что-то неопределенное и почесал свой знак.

Я снова провела пальцами по его волосам, но на этот раз распутывала спутанные пряди далеко не так аккуратно.

– Штрафы заставят их обращать внимание на технику безопасности, – сказал он, – но какое это имеет значение, если мы не сможем закрыть Дверь?

Все умрут. Когда – неважно. Пока я могу сделать жизнь людей лучше, я обязана попытаться.

– Это будет иметь большое значение для всех, кто ждет, когда их работодатель оплатит их исцеление или участок на кладбище, – я распутала его волосы и аккуратно разложила пряди. – Когда на оружейном складе Норткотта случился пожар, он заплатил суверену пятьдесят тиенов штрафа. А месяц спустя он загорелся снова. Моя мама умирала несколько дней. Он заплатил мне четыре халфана.

– Этого не хватит, чтобы заплатить целителю, – пробормотал он.

– Или оплатить похороны, – сказала я. – Однако, это дешевле, чем соблюдать правила и следить, чтобы на фабрике все было как следует.

– Я подниму этот вопрос на следующем заседании, – он откинул голову назад и посмотрел на меня. – Если бы твоя мать не умерла, возможно, я встретил бы тебя раньше. Представь, что мы могли бы сделать за это время.

Наверное, ужасные вещи.

– Но ты продавишь его? – спросила я. – Примешь такой закон?

– Это тебя беспокоит? – спросил Алистер.

Рабочие и осененные находятся в совершенно равных условиях. Пора уже добиться, чтобы это признали. Осененных связывали кровью и чернилами и заставляли использовать своих творцев только «во благо Цинлиры». Но наши деяния редко приносили пользу всем жителям Цинлиры. Плоды, посеянные нашими творцами, пожинали только пэры и богачи.

– Очень тревожит, – я положила руки ему на плечи. – Пожалуйста, Алистер?

– Хорошо, – хохотнул он. – А знаешь, мы могли бы связать их, чтобы они были под контролем твоих творцев. Моя мать всегда хотела это сделать, но, поскольку советники и пэры контролировали ее творцев, она не могла. Однажды она попыталась и чуть не умерла от потери крови. Ты же не связана.

Я откинулась на спинку кровати.

– Ты разочарован, что я не занимаюсь чем-то подобным? Что не использую своих творцев, чтобы делать все?

Он сел рядом со мной, касаясь меня своим правым бедром, и покачал головой.