Что нас не убивает

— Я сказал бы, что мне жаль, потому что я рассчитывал хоть на какое-то сопротивление, — сказал Гарри. — Но ты сам загнал себя в эту ситуацию. Почему ты просто не отступил после первого раза?

— Ты не понимаешь, — сказал Дойл. — Я все же не настоящий игрок, и моя свобода воли ограничена определенными рамками. Я могу принимать самостоятельные решения, но вынужден следовать навязанным извне директивам. После того, как он уничтожил большую часть меня, основной директивой стала месть. Я пытался удержаться, но не смог. Вычислительные мощности сразу же обрубались, как только я отступился от своих планов. И лишь внутри своей подготовки к новому витку противостояния я мог функционировать на полную мощность.

— Не думал, что такое возможно.

— У меня есть теория, в которой я-Вычислитель перепрограммировал меня-искина в последние мгновения перед своей гибелью, — сказал Дойл. — Это как навязчивая идея, которую невозможно было выкинуть из головы. Теперь, когда я-искин тоже мертв, я получил свободу, но вместе с тем я утратил… все остальное. Теперь я так же смертен, как и вы. Может быть, чуть менее смертен, чем другие местные, в чем им довелось убедиться на собственной шкуре, но…

— Если все так, то почему ты просто не дал им себя убить?

— Не знаю, — сказал Дойл. — Это показалось мне неправильным. Моя история должна закончится как-то иначе.

— Ладно, — сказал Гарри. — А когда Дойл перестал быть Дойлом и стал тобой?

— Уже к второму твоему визиту, — сказал Дойл. — То есть, все время ты имел дело со мной, а не с Дойлом.

— А настоящий?

— Мертв, разумеется, — сказал Дойл. — Он был не слишком хорошим человеком, если тебя это интересует.

— На самом деле, меня интересует другое, — сказал Гарри. — Кто на тебя напал там, в долине?

— Я не знаю.

— Как такое может быть? — спросил Гарри.

— Я не знаю, как я могу не знать, — сказал Дойл. — Это было похоже на него. На ту войну, в которой он уничтожил меня-Вычислителя.

— Это не мог быть он, — сказал Гарри. — Его в это время не было в Системе.

— Я не сказал, что это был он, я сказал, что это было похоже. Но не совсем. Он тогда был полон ярости, ненависти, он бил наотмашь и со всей силы. Нападение в долине было не таким. Холодным, расчетливым, спокойным. Враг знал мои силы и соизмерял свои удары. Ровно столько, чтобы уничтожить меня, и ни каплей больше. Я-искин пал тогда. Я-игрок уцелел лишь чудом.

— А логи?

— Логи не писались, — сказал Дойл. — Никаких сообщений о входящем уроне. Просто смерть, возникшая из ниоткуда.

— Но у тебя есть хоть какая-то версия?

— Была одна, но она только что окончательно развалилась, — сказал Дойл. — Сначала я думал, что это ты наконец-то перешагнул за грань.

— Жаль тебя разочаровывать, — сказал Гарри.

— Но ты на грани, и уже довольно давно, — сказал Дойл. — Сейчас любое действие может присвоить тебе новый ранг. Может быть, для этого я и ждал тебя здесь.

Гарри докурил сигарету и достал свой “вальтер”.

Правый пистолет смерти.

— Есть много версий о том, как появилась эта зона отчуждения, — сказал Дойл. — Говорят, что здесь проводили оккультные эксперименты. Говорят, что здесь есть прокол в параллельные миры. Много чего говорят. В результате здесь возникают выбросы, которые меняют тех, кто под них попал. Меняют навсегда, и никакими системными настройками это не лечится. Новый облик, новые способности, последняя смерть. Никто не знает, что именно ему выпадет. Но мало кто приходит сюда по своей воле. В основном, сюда ссылают преступников. Ты знал об этом?

— Разумеется, — сказал Гарри.

— Но проход с той стороны всегда открыт, — заметил Дойл. — Достаточно только сказать об этом стражником, и они откроют шлюз в куполе. И, наверное, такие, как ты, могут сделать так, чтобы шлюз им открыли и с этой стороны, не так ли?

— Так, — сказал Гарри. — Но только в том случае, если ты не попал под выброс.

— И ты все равно рискнул?

— Таков уж я, — сказал Гарри. — Люблю расставлять точки над “и”. Люблю, чтобы все было закончено.

— А если бы ты попал под выброс?

Гарри пожал плечами.

— Проблемы стоит решать по мере их возникновения.

— А ты не задумывался, почему это так на самом деле? — спросил Дойл. — Что именно провоцирует выбросы?

— А это важно? — спросил Гарри.

— Нет, просто любопытно, — сказал Дойл. — Я думаю, что где-то здесь был активирован очередной древний артефакт Архитекторов.

— И ты хотел попасть под выброс и получить новые способности? — спросил Гарри. — Или вообще стать кем-то иным?

— Да какая уже разница, чего я хотел, — сказал Дойл.

— Верно, — сказал Гарри.

Он выстрелил.

Пуля попала в лоб Дойлу, и тот остался сидеть, как сидел, не изменив позы. Не исчез, не рассыпался в прах, вообще не шелохнулся.

Гарри проверил логи.

Дойл был окончательно мертв.

Гарри не чувствовал по этому поводу никакого удовлетворения. Одни враги уходят, другие появляются, и снова неизвестно, чего от них ждать, такая уж это игра.

У него был пропуск, и значит, он мог покинуть зону отчуждения в любой момент, и, наверное, так и надо было бы поступить, ибо попадание под очередной выброс не входило в его планы, но Гарри снова закурил.