Что не стоит делать невидимке

Он то ли юлит, то ли нервничает. Может, беспокоится из-за своих откровений, какими бы они ни оказались. Я-то думала, что мы с Бойди сядем и послушаем музыку, или поиграем в приставку, или посмотрим телик, но вместо этого он открыл французское окно на террасу (теперь, когда я об этом думаю, оно звучит гораздо роскошнее, чем есть на самом деле, потому что по сути это небольшой мощёный участок в крошечном заднем саду).

Он приносит мне сок со льдом и глубоко вдыхает.

– Не у тебя одной есть секреты, ты в курсе, Эфф?

Он перебирает руками.

Я терпеливо жду. Я вижу, что ему нелегко.

Тогда-то Бойди и говорит, что его папа, крутой лондонский юрист, отбывает семилетний срок в тюрьме города Дарема за мошенничество.

– Ого, – говорю я, выходит странновато, но прекрасно выражает мои чувства.

– Но это ещё не всё, – он не смотрит на меня, и всё остальное просто выпаливает.

У его мамы биполярное расстройство, которое он объясняет как психологическое состояние, при котором человек иногда безумно энергичен, едва ли не до маниакальности, а иногда ужасно вымотан и подавлен. Порой это не даёт ей работать, а однажды она даже попала в больницу.

– Когда это было? – спрашиваю я, но мне кажется, я уже знаю ответ.

– Когда я начал тусоваться с тобой. Мне нужен был кто-то, кто просто… не знаю. Не будет ужасно ко мне относиться. Когда маму увезли, ты осталась, в принципе, единственной.

Я пью сок в тишине. Я действительно не знаю, что сказать.

Наконец Бойди нарушает молчание.

– Это важно? – спрашивает он.

Видимо, вид у меня непонимающий.

– Это важно, что мой папа жулик, а моя мама… – он задумывается на мгновение. – А моя мама психически нездорова?

– Важно? Конечно, это важно! В смысле, они оба офигеть как важны.

– Нет, я имею в виду… для тебя это важно?

Тут до меня доходит.

– Нет, Бойди. Это не значит, что ты нравишься мне меньше. Перед каждым из нас свои реки, но у нас есть материал, чтоб построить мосты.

Он насмешливо кривит губы.

– Так моя ба говорит, – объясняю я.

– Блин. А я-то уж подумал, тебя какой-то философ покусал.

Потом он начинает рассказывать. Про болезнь мамы (которая началась много лет назад), про отчаяние папы, когда его юридическая фирма начала терпеть убытки, и небольшую хитрость, которая переросла в крупное мошенничество, и суд над папой, который состоялся именно в то врем, когда маму положили в больницу…

– Он хороший человек, – говорит Бойди о своём папе. – Тебе бы он понравился. Но он… он принял несколько плохих решений.

– И теперь ты за главного? – спрашиваю я.

– Ну, когда у мамы дела плохи – приходится. Прямо сейчас она в норме. Поехала папу навещать. Итак – ты голодная? Я пробую новый рецепт.

Тут-то я и понимаю, почему он такой отличный повар. Потому что ему приходится готовить себе самому, когда мамы нет дома.

У меня такое чувство, будто я вижу Бойди в совершенно новом свете. Однако он какой-то странный и дёрганый на протяжении всего ужина – а он настаивает, чтобы ужинали мы за столом, а не держа тарелки на коленях, как обычно. Он приготовил что-то с говядиной – пальчики оближешь, и я всё говорю: «М-м-м-м, вкуснятина» и всякое такое, но Бойди всё равно как будто отвлечён.

Наконец он говорит:

– Эффель?

– Бойди?

– Есть кое-что, что я собирался сказать.

– Да?

Я настораживаюсь, потому что думала, что все откровения уже позади. Что он собирается сказать? Ох, стоп. Да, конечно, нет. Да, конечно, нет?

Я приподнимаю руку и говорю:

– Бойди. Вот тут остановись. Я надеюсь, ты не собираешься «позвать меня на свидание» или что-то такое?

Следует долгая пауза, во время которой Бойди просто таращится на меня. Его плечи опустились, а выглядит он немного печальным.

– Не тупи, – наконец говорит он. – Не собирался я тебя никуда звать. В смысле, мы ж лучшие дружбаны, э? Мне нравится быть твоим другом, и было бы неприятно всё испортить, правда? В смысле, подвергать нашу дружбу риску из-за… из-за… Нет, не собирался я тебя звать. Ц-ц, ну честное слово, Эффель. За кого ты меня принимаешь?

Что ж, это было весьма эмоционально. Фух.

– Тогда что ты хотел мне сказать?

– О, эм… – он задумывается на минутку. Он потерял ход мысли. – Хочешь десерт?

– И всё?

– Лимонный сорбет. Сто процентов вкуса, пятьдесят процентов калорий.

Он хороший друг, Бойди.

Но не больше. Мы просто друзья.

Неделю спустя

Глава 94

Оказалось, что папа Бойди был не таким юристом, которые выступают в суде. Он был, скорее, из тех, которые сидят целыми днями за компьютером: занимался налогами и чем-то под названием «электронная судебная бухгалтерия» – этого я даже начать понимать не в силах.

И тюрьма у него не такая, в которой кругом металлические решётки и нужно трудиться, как на каторге, с утра до ночи. Она называется «Тюрьма категории C» – к нему разрешены визиты, и у него есть компьютер, интернет и всякое такое.

И это означает, что в качестве одолжения Бойди он изучает платёж, который я внесла в какой-то китайский банк – гонконгский, если точнее – за «Доктора Чанга Его Кожа Такой Чистый».