Что охотится в тени

– Было бы разумно подумать о возможности, которую такая наследница может нам предоставить. Нисколько не сомневаюсь, что Маб придется выбирать для дочери мужа, который будет править вместе с ней. Мы оба знаем, что предназначенные для пар половины она вообще в расчет не берет, разве что для размножения, – задумчиво размышлял Октавиан. – Она просто не позволит, чтобы такие вопросы решались с помощью такой нелепости, как судьба. А у кого-нибудь из девушек есть признаки меток? К какому двору они могут принадлежать?

– А ты что, видишь на какой-то из них метку? – спросил Калдрис, уклоняясь от ответа.

Мы оба знали, что метка есть у меня, потому что меня ждала моя половина, с которой я должна была составить пару. Я слушала их разговор и пыталась найти ответы на собственные насущные вопросы. Фейри, должно быть, носят метку с рождения. Ведь никому не кажется странным, что у Калдриса на шее есть Виникулум. Но почему-то никто не знает, что у него где-то есть пара.

– Нет, – сказал Октавиан, потянувшись ко мне.

Он стянул у меня с головы капюшон, открыл лицо и шею, на которой не было Виникулума.

– Наверное, если бы они были фейри, она бы у них появилась?

– Мы считаем, что их принадлежность к фейри проявится, когда они достигнут Альвхейма и пересекут границу. Ведьма считает, что именно так сработает магия, которая поместила их в человеческие сосуды и заперла там, – ответил Калдрис, взглянув на Имельду.

– Ты слишком сильно доверяешь ведьмам, – сказал Октавиан, и черты его лица исказились.

Я старалась смотреть вперед, чтобы не привлекать слишком много внимания, но снова почувствовала тяжесть его взгляда на своем лице. Ощутила, как он скользит ниже, чтобы увидеть то, что скрыто плащом.

– И что в них изменится? Лица или тела?

– Они превратятся в фейри, – ответил Калдрис, и его тело напряглось у меня за спиной.

– Ну ты же понял, что я хотел спросить. Какие еще изменения могут у них возникнуть, кроме того, что кожа станет лучше, а уши заострятся? Они обе такие хорошенькие и наверняка не станут наказанием в постели на целую вечность. Надеюсь, что они такими и останутся, – сказал Октавиан, касаясь пальцем моего колена.

– Мы не узнаем, пока не прибудем в Альвхейм, – сказал Калдрис сквозь стиснутые зубы.

Все мышцы у него сжались от напряжения, мне захотелось протянуть руку и прикоснуться к нему. Чтобы успокоить, утешить растущую ревность, пульсирующую в нашей связи.

– Думаю, мне бы хотелось немного поиграть с ними, – размышлял Октавиан, совершенно не замечая ненависть, струящуюся по венам Калдриса.

Насколько он был близок сейчас к смерти за то, что осмелился так обо мне подумать? Абсолютный чертов идиот.

– И какая тебе от этого польза? Маб все равно выберет для своей дочери того, кто понравится ей самой, независимо от чего-то столь несущественного, как чувства, – сказал Калдрис, избегая темы, которую действительно хотел обсудить.

Например, тот факт, что он убьет Октавиана, прежде чем позволит ему прикоснуться ко мне.

– Обижаешь, братец. Мне просто хочется поближе узнать женщину, которой я готов служить так же, как служу самой Маб. Если ей потребуется мое внимание, я буду более чем счастлив доставить удовольствие принцессе.

– Если Маб – моя мать, – сказала я, не в силах подавить отвращение, охватившее меня при его словах, – я скорее умру, чем стану трахаться с кем-либо, кто был с ней. Это граница, которую я переступить не смогу.

Октавиан ухмыльнулся, когда я встретилась с его стальным взглядом.

– И сильно ограничишь свои возможности в постели и количество партнеров. Зачем тебе это, когда истинная свобода почти у тебя под рукой? Будучи принцессой фейри, ты сможешь заполучить на ночь любого мужчину, какого захочешь, независимо от того, какой политический брак устроит твоя мать.

– Мое достоинство стоит гораздо больше, чем свобода трахать кого ни попадя, – сказала я, поворачивая голову, чтобы смотреть вперед. – В принципе, тебя понять можно. Тебе, наверное, некого трахать. Но не надо проецировать свои желания на меня.

Между нами на несколько мгновений повисла тишина, пока Октавиан изучал мое лицо.

– Она мне нравится, – внезапно сказал он, весело рассмеявшись.

Он смеялся, откинув голову назад, и звук его смеха наполнял воздух вокруг нас.

– Она провела слишком много времени с ведьмой и теперь такая забавница, что и обижаться на нее не стоит.

– Раз уж я провела слишком много времени с ведьмой то считаю необходимым напомнить тебе, что скоро могу стать твоей принцессой. И мне не нравятся мужчины, которые называют меня «забавницей». Я – гораздо больше, чем просто развлечение для тебя, сидхе. Возможно, однажды я заставлю тебя развлечь меня, но будь уверен, мое представление о развлечениях связано с пролитием крови. Не сексом, – заявила я, не обращая внимания на то, как Калдрис слегка сжал меня руками. Предупреждая: отступай, уходи обратно в укрытие, не привлекай внимание Октавиана.

Но если бы я сейчас так поступила, то он бы подумал, что мне есть что скрывать. Я вырыла себе яму. И мне придется улечься в нее.