Что охотится в тени

– Веди себя прилично, – приказал он, даже не взглянув в мою сторону.

В ответ я посмотрела на него, без сомнения зная, что его гребаная задница все чувствует, даже если он не видит.

– Неужели ему и правда позволено так грубо с ней обращаться, применять насилие? А как насчет ее права, чтобы ее не касались таким образом? – спросила я.

– Она ни разу не возразила, детка. Я не имею права вмешиваться, пока она этого не сделает, – признал Калдрис.

– Но мы оба знаем, что ей не нравится, когда он к ней прикасается. Она просто терпит это…

– Чтобы защитить тебя от самой себя, да. Это я знаю. К сожалению, ты ищешь не в том месте, если думаешь, что я попытаюсь отговорить ее от этого. Давай даже не будем обсуждать, что еще может получиться из вашей глупой кровной клятвы друг другу.

Фенрир то забегал немного вперед, то снова возвращался к нам, и мне вдруг захотелось вообще слезть с лошади и, усевшись на него, прижаться к его теплому меху. Хотя я, конечно, знала, что езда верхом на волке привлечет некоторое внимание.

Мудаки.

* * *

Фэллон встала со своего места у огня после того, как закончила есть вяленое мясо с хлебом, которые составляли большую часть нашего рациона. Нас было слишком много, чтобы прокормиться дичью, на которую Калдрис расставлял ловушки, даже несмотря на то, что Дикую Охоту представляли одни… мертвецы.

Из темноты прямо перед Фэллон выскочила тень – одна из тех, что хотели побродить по лагерю ночью. Фэллон взвизгнула от удивления и споткнулась, ее тут же подхватили за талию две крепкие руки и утянули в сумрак, чтобы усадить на явно мужские колени.

Колени самца фейри.

Того самого, кому нужно было, черт возьми, оторвать эти руки. Наблюдая за тем, как он мучил ее целый день, я едва удержалась от этого, глядя на то, как он ее лапает и как ей не нравятся его прикосновения. Но каждый раз она разглаживала выражение своего лица, прежде чем он успевал заметить ее недовольство. Однако это никак не помогало сдержать гнев, копившийся у меня в нижней части живота.

И теперь он вырвался на поверхность.

– Нам пора спать, – сказала Имельда, плавно поднимаясь и беря меня за руку.

Она крепко сжала ее, заземляя меня болью от вонзающихся в кожу ногтей. Я позволила ей пустить мне кровь. Пусть она возьмет эту часть меня и использует, чтобы меня же утихомирить. Потому что мне нельзя было доверять.

Еще один день с этим ублюдком… Нет, это слишком много для меня. А уходить он не собирался. Наоборот, он вознамерился сопровождать нас до самого Альвхейма. Без сомнения, он хотел быть частью процессии, которая доставит Маб ее дочь, хотел получить награду.

– Пойдем, Фэллон, – сказала Имельда, когда мы подошли к ним.

Имельда протянула руку к Фэллон и, крепко ухватив ее, попыталась стянуть с колен Октавиана, пока Калдрис вместе с Холтом наблюдали со стороны. Наблюдали, но не делали ничего, чтобы остановить или сделать замечание этому недалекому самцу, который, сжав руки у нее на талии, не давал ей уйти.

Она извивалась у него в руках, и это было первым признаком ее прямого отказа терпеть его поведение.

– Убери от нее руки, – рявкнула я, заставив его удивленно взглянуть на меня.

Он еще крепче вцепился в нее, и я практически почувствовала, как ее кожа покрывается синяками под его безжалостными пальцами.

– Ни за что, принцесса, – сказал он, закатив глаза в ответ на мой резкий тон. – И не переживай так сильно. Мы с Фэллон получаем удовольствие, ближе знакомясь друг с другом.

– Не похоже, чтобы она получала удовольствие, – сказала я, переводя взгляд на нее.

На лице Фэллон отражалась боль. Я слишком хорошо ее понимала. От боли у нее скривилось лицо, но это чувство было ничем по сравнению со страхом того, что ждало ее впереди.

– Она идет спать.

– А разве ты не должна идти спать со своей половиной? – спросил один из мужчин с меткой фейри, и воздух вокруг нас замер.

Октавиан с любопытством изучал меня, снова заглянув под капюшон, чтобы осмотреть шею, на которой, я знала, не было никаких признаков метки Калдриса. Пока не было. Тем не менее шея у меня гудела от тепла, как будто тайна рвалась наружу, а это значило, что магия не сможет долго поддерживать маскировку. Имельда замерла, как будто тоже догадалась об этом. Ее тело рядом со мной напряглось, и она начала медленно пятиться.

Из-за костра выдвинулся Калдрис, торопливо направляясь к нам, но он шел слишком медленно, чтобы помешать мне сделать то, чего я так жаждала с того самого момента, когда Октавиан впервые коснулся своими склизкими пальцами моей подруги.

Я наклонилась вперед, схватила его за запястья, вцепившись пальцами в его обнаженную кожу.

– Ты любишь холод, Октавиан? – спросила я, призывая к себе золотые щупальца из снега на земле, где он сидел.

Они потянулись вверх, обвивая его запястья, где я держала его. Лед пополз по его плоти, изморозь тонкими узорами поднималась вверх, покрывая предплечья, пока он потрясенно уставился вниз.

Я сбросила капюшон, чувствуя, как распространяется холод от моей ладони до самого предплечья и выше, пока мороз не лизнул меня в шею сбоку и моя метка фейри не вспыхнула ослепительно-белым светом.