Что охотится в тени

Прижав ладонь к его предплечью, я зачарованно смотрела, как змея скользит, переползая с его кожи на мою, как становится тверже и растет, пока наконец белое существо не обрело плотность настоящей змеи, которая ползла, обвиваясь вокруг моей руки, прижимаясь, стараясь угнездиться у меня под плащом для тепла.

– Никогда не слышал о таком, – сказал он, сглотнув.

Оторвав взгляд от змеи, он посмотрел на меня через плечо. Я повернулась, потому что заметила, как к нам приближается Холт. Он смотрел на змею, созданную из снега и льда, а я опустилась на землю, наблюдая, как она снова растворяется в снегу и полностью исчезает, прекратив свое существование.

– А с чем-нибудь еще можешь так сделать? Кроме мертвых и зимы? Может, какие-то другие нити, которые стали тебе доступны, помимо сил, исходящих от Виникулума? – спросил он, нахмурив брови.

– Да я про это и не думала. Не искала, – призналась я, потому что раньше он говорил мне игнорировать ту часть меня, исследовать которую было слишком опасно.

Ту часть меня, контролировать которую было невозможно и которая выпустила что-то вроде монстра.

– Попробуй сейчас. Я оттащу тебя назад, если ты забредешь слишком далеко в темноту, мин астерен, – мягко сказал Кэлум, снова беря мою руку в свою.

Я сжала его руку в ответ, кивнула и позволила своим глазам на мгновение закрыться, отстраняясь и от него, и от Холта, наблюдающего за мной с устрашающим молчанием.

Я подозревала, что он знает больше, чем ему хотелось признать.

Открыв глаза, я обратила взор на луну и звезды на небе – мерцание огней, прорывавшихся сквозь полную тьму. Подняв руки, я ждала, когда появятся золотые нити.

Они падали с луны, свисали со звезд и тянулись ко мне, как тянутся к земле нитки, свисающие с подола платья. Я собирала их, наматывала на пальцы и ладони, пока у меня в руках не оказался золотой шар.

Закрыв глаза, я согнула пальцы в кулак, сжимая нити. Когда снова открыла глаза, я увидела, как тускнеет свет луны, исчезая за внезапно образовавшимися облаками. На поляну опустилась тьма, оставив нас в пустоте естественного света. Только огонь по бокам осветил шок, отразившийся на лице Калдриса, когда его глаза встретились с моими.

Он шагнул вперед и, наклонив назад мою голову, с любопытством изучал мое лицо.

– Твои глаза, детка, – сказал он, проводя под ними большим пальцем.

– Что с ними не так? – спросила я, отшатнувшись, когда ко мне подошел Холт.

Он тоже смотрел мне в лицо, и его потрясение постепенно уступало место чему-то похожему на ужас.

– Они выглядят так, будто ты заперла в них ночное небо. Как будто держишь в себе вселенную, – сказал Калдрис, убирая руку. – Кто же ты такая?

Его внимание переключилось на Холта, друга, который был даже старше его, который видел взлеты и падения как богов, так и людей.

– Думаю, мы оба знаем, кто может управлять тьмой и кто любит змей, – сказал Холт, скрестив руки на груди.

– Маб не видит золотых нитей, – запротестовал Калдрис, поднимая мои руки. – Она не касается их руками.

Несмотря на то, что он не мог видеть, как мерцающие золотые нити обвивали мои пальцы, Калдрис держал их так, как будто они были священными.

Как будто мои руки были чем-то, что нужно почитать, а не бояться.

– Возможно, у Маб просто больше опыта и ей не нужно так использовать руки. Может, она касается их разумом, мысленно. Откуда тебе знать? Эстрелла – новичок. Поэтому она пока касается их руками. Подумай о том, что Маб хранит в себе столетия знаний и практики, – сказал он, низко опустив голову и сделав шаг назад. – Все ответы прямо перед тобой. Ты просто не хочешь признать правду.

– Я отказываюсь принять такую правду, – сказал Калдрис, качая головой и отмахиваясь от своего друга.

– Вот именно! – крикнул Холт, воздев руки в гневе. – Не стоит надеяться увидеть истину, если сам себя ослепил! Твоя половина – реинкарнация принцессы Мейв. Сделай нам всем одолжение и признай это, чтобы ты сам мог подготовиться к тому, что грядет.

– Не могу и не приму, пока не буду уверен, что она – Мейв. Если это так, я должен немедленно отвести ее к Маб. Давай пока жить в неопределенности, Охотник. Столько, сколько сможем. Или тебе не терпится повальсировать со своей правдой? – спросил Калдрис, переводя взгляд туда, куда ушла Имельда.

Я не поняла, о какой правде он говорил, но значимость признания Холта была гораздо важнее, чем какие бы то ни было секреты, которые он хранил.

Если меня зовут Мейв, почему это имя кажется таким неправильным? Чужим.

37

КАЛДРИС

Она ушла от меня среди ночи. Ее ночные блуждания становились все более частыми. Бессонница и тревога поглощали ее целиком, толкая к костру, где она могла смотреть на звезды, сияющие в небе над головой. Всадники Дикой Охоты всегда обходили Эстреллу стороной, но после того, как увидели, что она сделала с Октавианом, можно было легко представить, что они будут избегать ее. Будут относиться к ней как к чему-то, чего следует опасаться.