Что охотится в тени

Он привязал мою жизнь к его, зная, что это помешает мне сделать то единственное, что я пока еще могу контролировать. Помешает выполнить обещание, данное Бранну. Моему брату. Моему опекуну. Или как его теперь называть?

– Ты не должен был так поступать, – сказала я, приподняв бровь.

Мне хотелось разозлиться на него, но я так устала бороться. Так устала притворяться, что это не он заставляет вращаться весь мой мир, и верить, что я должна ненавидеть его просто потому, что меня всегда так учили. Я не могла привязать его к человеческим условностям, потому что он не был человеком. Да и я, как выяснилось, им не была.

– Это моя жизнь, детка. И я сам выбираю, как и когда мне жить. Я выбрал остаться с тобой навечно.

– Нам пора идти, – сказала Фэллон, оглядываясь назад, в сторону леса, где, как мы все знали, вполне могли отсиживаться Стражи Тумана в ожидании подкрепления.

Мистфел не останется брошенным надолго. Здесь всегда происходили все битвы между людьми и фейри.

Я отпустила руку Калдриса и подошла к матери. Змеи наконец уползли прочь, скрывшись в лесах, вернувшись туда, где им и место. Осталась только та, что, раскинувшись, лежала у меня на плечах. Она снова подползла ко мне, обвилась вокруг ноги и, извиваясь, поднялась вверх по телу, чтобы умоститься у меня на плечах.

– Пойдем с нами, – сказала я матери, не обращая внимания на потрясенное выражение ее лица. – Его мать предоставит тебе безопасное убежище в Катансии, где ты сможешь спокойно жить в достатке и комфорте. Если ты останешься здесь, тебя убьют.

Я нисколько не сомневалась, что так и будет. Они лишь посмотрят на единственную оставшуюся в живых и сразу поймут, что она совсем не на их стороне. Особенно когда увидят лорда Байрона, чей труп лежал на границе и лицо постепенно покрывалось песком, который приносили плещущие волны.

– Никогда мне не хотелось идти в земли фейри, – сказала она, глядя на океан.

Где-то там, вдалеке, где было уже глубоко, плыл одинокий корабль, едва различимый сквозь облако тумана на воде.

– Но, думаю, сейчас мне особо не из чего выбирать. Придется пойти с вами.

В Мистфеле не осталось ничего, что могло бы ее удержать. Ее мужа убили, единственную дочь тоже пытались убить.

– Я всегда знала, что ты особенная. С того самого момента, как забеременела. Я чувствовала, что, кем бы ни была, ты была сильнее любого младенца. Ты забрала у меня все, и все равно тебе было мало.

Она коснулась своих ног. Мне говорили, что ноги у нее начали болеть, как только она забеременела мной.

– Но я бы снова и снова отдала все это и многое другое, чтобы увидеть, как ты превращаешься в женщину, которой стала, Эстрелла.

– Что? – изумленно выдавила я.

Рот у меня открылся от удивления. Я ожидала, что она осудит меня за то, что я влюбилась в фейри, что не подчинилась тому, чего требовал Бранн, когда был рядом со мной.

– Иногда нужно иметь особую смелость, чтобы любить человека, которого весь мир считает чудовищем, пытаясь убедить в этом и нас. Ты всегда хотела идти собственным путем, строить собственное будущее – писать свою историю. Теперь ты все это можешь, – сказала она, поглаживая мою ладонь своей.

Холт занял свое место позади нее, подвигая ее кресло к кромке воды.

– Как мы доберемся до корабля? – спросила Фэллон, глядя на океан.

Имельда подняла лицо к небу и, когда у нее над головой воссияла луна, забормотала заклинания на Древнем Наречии. Вода схлынула, волны расступились в стороны, и посреди океана образовался проход. Первыми пошли всадники Дикой Охоты, держа под уздцы своих костяных скакунов.

За ними последовали мы.

44

Туман плыл сквозь мои пальцы. Из-за горизонта медленно выплывала земля Альвхейма. Уже было видно песчаный пляж, ведущий к поросшему травой холму. Наверху в лунном свете сияли золотые ворота, а по обеим сторонам от них высилась ограда – такая высокая, какой я никогда в жизни не видела. Она простиралась далеко-далеко в обе стороны, исчезая вдали.

За мерцающим золотом землю целовал снег, как будто с этой стороны ограды было одно время года, а внутри – совершенно другое.

Двор Зимы.

Раскачиваясь на волнах из стороны в сторону, корабль подплыл к огромному возвышавшемуся над землей пирсу, и два члена Дикой Охоты ухватились за канаты и якорь. Закрепив канат на причале, почти прозрачные фигуры спрыгнули на деревянный настил, который заскрипел у них под ногами, как будто на него годами никто не ступал.

– А где упала Завеса с этой стороны? – спросила я, оглядываясь в поисках места, до которого нам придется добираться.

– Она простиралась везде, вплоть до самых ворот, – ответил Калдрис.

Когда он смотрел на сияющее золото, по лицу у него бежали тени. Как будто он все еще видел преграду, которая когда-то существовала между нами.

– Значит, Завеса была толстой. А мне всегда казалось, что она легкая. Она так качалась на ветру… – ответила я, вспоминая, сколько ночей я провела рядом с ней, гуляя в лесу.

И каждый раз я едва могла удержаться, чтобы не прикоснуться к мерцающей магии.