Что охотится в тени

– Мы считаем, что на самом деле Завеса состояла из двух отдельных барьеров. Один был сделан из плоти, другой – из костей, – ответил Холт, отступая и помогая установить трап, по которому мы могли бы сойти с судна.

– Завеса из плоти и Завеса из костей, – повторил Калдрис, положив руку мне на талию.

Имельда взяла Фэллон за руку, поддерживая ее, пока они спускались по трапу.

– Но чья это была плоть и чьи кости? – спросила я, стараясь не думать о последствиях, выходящих за рамки такой магии.

– Мужа моей матери, – ответил Калдрис, задумчиво стиснув зубы. – Он отдал свою жизнь Лунным Ведьмам, чтобы они могли создать Завесу. Это все, что мы смогли узнать. Моя мать ни разу не сказала ни слова, что ей может быть известно о цели ее создания.

– Она может что-то знать? – спросила я, задаваясь вопросом, насколько хорошо он ее знает, чтобы делать такие догадки.

– Сомневаюсь. Маб пытала ее, чтобы вытянуть информацию. Если бы она хоть что-то знала, она бы сказала. Думаю, он намеренно скрыл это от нее, чтобы она не смогла раскрыть то, что знал он, – ответил Калдрис, наблюдая, как Имельда ведет Фэллон по сходням.

Причал молчаливо ждал их, а я смотрела, как они, качаясь, ступили на его не очень прочную конструкцию. За ними последовали и мы. Сходни были уложены с уклоном и шатались под ногами. Я неуверенно шагала, боясь упасть, и одновременно пыталась справиться с непреодолимым ужасом, охватившим все мое тело.

Что-то произошло. Внутри меня что-то исчезло.

И эта пустая часть меня вспыхнула пламенем, мерцающим в пустоте, когда мы с ним ступили на деревянный настил причала.

Пока я смотрела, как Фэллон остановилась на краю причала, в ушах у меня звенели слова Имельды, что никто не знает, чего ожидать, когда мы впервые прикоснемся к магии фейри. Имельда наконец ступила на землю Альвхейма. Тело у нее на мгновение напряглось, а затем она вздохнула с облегчением, воссоединившись с домом и источником своей силы.

В усыпанном звездами небе у нас над головой сияли две луны, излучая свет на землю у нас под ногами.

– Отвези меня назад, – сказала вдруг я, и эти слова как будто вырвались из самых глубин моей души.

– Что? – спросил Калдрис, потрясенно глядя на меня.

– Я не могу пойти в Альвхейм. Не могу, – ответила я.

Я не могла объяснить, что за чувство вдруг возникло во мне. Оно было похоже на отвращение. Полное, абсолютное отвращение к тому, что я буду здесь находиться, потому что пока мне быть здесь не суждено. За нами по сходням Холт катил мою мать, и пирс скрипел под тяжестью ее кресла и лошадей, ступивших на пристань за ней.

– Тебе придется. Мы не можем вернуться в Нотрек, – сказал Калдрис, наблюдая, как Имельда изо всех сил пытается стащить Фэллон с причала.

Та замерла от страха, лицо у нее побледнело и было отражением моего лица.

– Фэллон тоже это чувствует, – сказала я, кивнув в ее сторону. – Нам здесь не место.

– Неважно, кто из вас окажется дочерью Маб. Важно, что здесь наш дом – и мой, и твой. Именно здесь тебе и место. А вовсе не в человеческом мире, с людьми, которые убьют тебя, если узнают, кто ты. Ты – фейра, – сказал он, кладя руку мне на талию, чтобы направить дальше – к земле фейри.

– Нет! Кэлум, пожалуйста! – взмолилась я, снова разворачиваясь к кораблю.

Я бы пробилась даже сквозь него, если бы пришлось, я была готова на что угодно, лишь бы стряхнуть с себя это всепоглощающее оцепенение, которое росло во мне с каждым шагом, приближавшим меня к суше.

– У нас больше нет выбора, мин астерен, – сказал он, обхватив меня за талию.

Калдрис поднял меня, перекинул через плечо, как мешок с картошкой, и направился к Альвхейму.

Свободной рукой он подхватил Фэллон и тоже забросил к себе на плечо, пока она вырывалась из рук Имельды. У него за спиной наши взгляды встретились. Ее ореховые глаза были широко раскрыты и полны ужаса. Я потянулась к ней, взяла ее руку в свою и сжала.

Калдрис сошел с причала, ступив на землю, но наши с Фэллон тела пока болтались в воздухе. Впереди вырисовывался вход в Альвхейм. Он странно гудел, словно сквозь него, вибрируя, пробивалась магия. Я скорее услышала, чем увидела, как распахнулись массивные золотые ворота, когда к ним приблизился Калдрис, и скрип петель заставил что-то внутри меня расколоться. На две части.

Одна часть принадлежала Калдрису, а второй было необходимо бежать. Линия раскола прошла точно посередине, как будто в меня ударила молния и в центре удара образовалась ужасающая пропасть, в которой не было ничего.

Как только мы оказались у ворот Альвхейма, Калдрис поставил Фэллон на ноги. Едва ее ботинки коснулись суши – всего лишь на мгновение, – как она рухнула с безмолвным криком.

– Фэллон! – завопила я, пытаясь спрыгнуть с плеча Калдриса.

Он поставил меня на ноги и повернулся к ней, нахмурив брови в полном замешательстве, пытаясь понять, что именно произошло.

А ведь Имельда намекала на это, в те моменты, когда Калдрис находился за пределами слышимости. Она говорила, что мы не знаем, что может произойти, когда бессмертная душа ступит на землю фейри впервые после столетий существования в облике человека.