Что охотится в тени

Как я и ожидала, еда не помогла остановить игры, в которые, казалось, хотел играть мой рассудок, но и не повредила мне. Когда я наконец утолила голод, набив желудок только что приготовленным гуляшом и хлебом, я позволила Калдрису вывести меня из туннелей к горячему источнику, к купели, где он впервые прикоснулся ко мне и где, я нисколько не сомневалась, намеревался сделать это снова.

Сил убеждать себя, что я этого не хочу, у меня не было. Внутри меня всколыхнулось что-то дикое, желавшее искупаться в его запахе, но я постаралась отмахнуться от этой мысли, утешая себя тем, что, когда мне придется столкнуться с ненавистью людей, к которым я хотела присоединиться совсем недавно, я сделаю это вместе с ним благодаря запаху, окутавшему все мое тело. Я буду знать, что он со мной и готов поддержать меня в противостоянии.

Неужели мне… действительно хотелось ощутить на себе запах секса с ним?

Я сглотнула, не понимая, что это за желание и откуда оно взялось, но оно было явно не человеческим.

– Что это была за мысль? – спросил Калдрис, когда мы подошли к верхнему уровню туннелей. В руке он держал факел, который вставил в скобу на стене возле входа. Снаружи над горячим источником плавал пар, наполняя пространство теплом, которого в это время года больше нигде не было.

– Да ерунда, – сказала я, покраснев и отводя взгляд.

Щеки у меня горели от чего-то, напоминавшего стыд, который снедал меня изнутри. Но ведь я не должна была так смущаться из-за того, что я его хотела, из-за желаний, которые вызывал во мне этот мужчина. Я знала, что для такого стыда нет никаких причин. Он воплощал в себе все грехи, в страхе перед которыми меня воспитали в мире людей. Но именно благодаря ему я избежала участи жить в мире, где добродетель ценилась выше доброты. Я не хотела так жить. Да уже и не смогла бы.

– Маленькая врушка, – пробормотал он мягким голосом, подойдя ко мне сзади.

Я стояла у горячего источника, глядя на исходящие паром воды, согретые заключенным в горах жаром.

– А сейчас я чувствую, как ты испытываешь унижение. Почему, детка? У тебя нет ни одной причины смущаться, когда ты со мной.

Он расстегнул плащ, снял его с моих плеч и отбросил в сторону, так что он кучей упал на землю. Следом за плащом отправились полотенца, прихваченные им, чтобы мы могли вытереться после купания. А я пыталась противиться желанию повернуться к нему и встретиться с ним взглядом. Ну не могла я смотреть ему в глаза, когда фактически призналась, как я его хочу, даже зная, что ему, вероятно, понравилось бы мое желание обладать им.

– Я почувствовала благодарность, что завтра, когда предстану перед всеми, буду пахнуть тобой, – ответила я, сейчас уже почти обидевшись, что горячий источник омоет меня дочиста.

– Хм, это потому, что ты хочешь, чтобы местные женщины знали, что я – твой? В том смысле, в каком они никак не ожидали? – спросил он.

Его голос тихим рокотом прокатился у меня по спине. Пронзая мне кожу, вибрируя внутри, пока я пыталась решить, что именно двигало моим иррациональным желанием.

Я по-прежнему ревновала, как и раньше, но что-то изменилось и в ревности. Меня больше не волновало, что он может отправиться с кем-либо из них на любовное свидание. Теперь я была уверена, что он действительно мой и останется моим до конца нашей земной жизни. Потрясенная, я вдруг осознала, что просто не хочу, чтобы другие люди желали то, что принадлежит мне. Это казалось смешным и нелепым. Я была убеждена в прочности наших отношений, знала, что они значат для нас обоих, но все равно была не в силах отпустить это чувство собственничества.

В кого бы я сейчас ни превращалась, я никак не могла решить, нравится мне оно или я его ненавижу.

Он сорвал с меня тунику, и голая кожа покрылась мурашками.

– Не знаю, – призналась я, поджав губы, пытаясь понять, что же во всем этом так меня напрягло.

– Тогда мы просто должны сделать все возможное, чтобы утром ты пахла мною, – сказал он.

В тот момент, когда его рука коснулась моей обнаженной кожи, а губы скользнули по шее, я очень четко поняла одну вещь.

Это, черт возьми, не имело никакого значения.

* * *

Сон так и не пришел. Несмотря на то что Калдрис занимался со мной любовью в горячем источнике и потом снова любил меня, когда мы вернулись в комнату, успокоиться я так и не смогла. Моя тревога выгнала меня из постели, которую мы делили в нашем уединенном маленьком убежище. Больше всего на свете, вопреки всем надеждам и возможностям, мне хотелось остаться тут – в сердце Сопротивления – навечно. Пока я была тут, я забывала о противостоянии, существовавшем за пределами этих стен, как будто это был отдельный мир, далеко-далеко от гнета проблем, с которыми мы столкнемся, как только пересечем границу.

Единственное безопасное убежище в том мире, где все полны решимости начать новую войну.

Я вышла из нашей спальни, ведя рукой по камню, пока пробиралась через туннели. Никто из Дикой Охоты даже не пошевелился, чтобы остановить меня, не удосужившись помешать мне спуститься дальше, в самую глубь горы.