Что осталось от меня — твое

Каитаро смотрел, как она уходит, понимая, что никогда не сумеет привыкнуть к этому чувству — страху потерять ее. Боковым зрением он уловил движение в дальнем конце зала — человек вскинул сумку на плечо и направился к выходу. Каитаро двинулся следом. Он поднялся по эскалатору в главный вестибюль универмага, вышел на улицу через центральную дверь, миновал пару кварталов, свернул за угол и оказался на небольшой улочке, вдоль которой тянулся длинный ряд телеграфных столбов. Вороны, рассевшиеся на черных проводах, которые были увешаны дождевыми каплями после недавнего короткого летнего ливня, сердито поглядывали на людей сверху вниз.

Каитаро приметил в конце улицы желтый кожаный пиджак Харо и оранжевую бейсболку. Харо стоял на перекрестке, ожидая зеленого сигнала светофора. Накамура подошел сзади и положил руку ему на плечо.

— Кай! — с притворным удивлением воскликнул тот.

— Привет. — Каитаро жестом показал на сумку, висевшую на плече у Харо. Не дожидаясь разрешения, он снял ее и вытащил камеру. — Получил, что хотел? — спросил он коллегу.

— Ну да…

Накамура кивнул, отщелкнул заднюю крышку камеры и вытащил кассету с пленкой. И прежде чем Харо успел что-либо предпринять, одним резким движением выдернул пленку из кассеты. Затем перевернул камеру и пару секунд изучал объектив, а потом с размаху расплющил его о телеграфный столб. Не обращая внимания на похрустывающие под ногами осколки стекла и пластика, Каитаро снова взглянул на потрясенную физиономию Харо.

— Больше не смей преследовать меня, понял? — ровным голосом произнес он.

АРОМАТ АПЕЛЬСИНОВ

Рина проснулась в их доме Вашикура, «Орлином Гнезде», в Симоде. Ёси заглянул к ней в комнату, чтобы попрощаться, — они с Сумико отправлялись на гору Фудзи. Поездка была рассчитана на сутки, так что до завтрашнего дня Рина оставалась одна. Она вспомнила, как отец наклонился, слегка взъерошил ей волосы и поцеловал, а Рина сонно помахала ему. Должно быть, уходя, Ёси открыл деревянные ставни, чтобы Рина видела — утро уже в разгаре. Солнечный свет просачивался сквозь тонкие летние шторы и заливал спальню. Легкий ветерок, долетавший в открытое окно, приятно холодил кожу, вдалеке слышался шум моря.

Рина потянулась всем телом и перекатилась на спину в нагретых солнцем простынях. Случались в ее жизни периоды, когда одиночество казалось нежеланным и тягостным, но бывали моменты, когда оно становилось истинным блаженством. Уже несколько лет Рина не бывала счастлива, оставаясь наедине с собой, но это уходящее лето принесло ей ощущение цельности, покоя и мира. Сато остался в Токио, ему никогда не нравилось в Симоде. И Рина была уверена — этот день принадлежит только ей.

Она открыла глаза и увидела Canon EOS 3500, лежащий на подоконнике в своем новеньком кожаном чехле, — подарок Каитаро. Рина мысленно перебирала в голове кадры, сделанные в саду над Атами. Рассеянный свет, проникающий сквозь листву деревьев, они с Каитаро работают бок о бок. Рина снова чувствовала сладковато-горький запах апельсина, с которого счищают толстую пористую кожуру, слышала, как дождевые капли барабанят по крыше машины, а они сидят внутри и ведут неспешный разговор. Рина помнила, как Каитаро приложил палец к ее губам, заставляя замолчать, когда она хотела ответить на его признание, сказав, что тоже любит его. Кожа на подушечке пальца была немного шершавой и царапала губы.

Рина поднялась на локте, потянулась к подоконнику и взяла камеру. Вытащила из футляра и покачала в ладони, наслаждаясь ее весом.

Внизу раздался телефонный звонок. Рина выскользнула из постели и пулей слетела по лестнице. Она слегка задохнулась, когда, сняв трубку, произнесла:

— Алло!

— Это я.

— Я знаю, — Рина улыбнулась. — Все ушли.

Они встретились в бухте. Ветер перекатывал по пляжу клубки сухих водорослей. Рина спустилась по каменистой тропке, начинавшейся сразу за домом. На ней была красная соломенная шляпа с широкими полями, хорошо сочетавшаяся с краснобелым купальником. Рина сидела спиной к холму и ждала, когда захрустит песок под ногами Каитаро.

— Ты не очень-то спешил, — заметила она, не оборачиваясь.

— Ну не у всех есть частный доступ на побережье, — сказал он, усаживаясь рядом.

Она повернула голову и посмотрела на него поверх плеча:

— Привет.

— Привет.

Оба расплылись в улыбке.

Вместе они смотрели на море. Пляж был пустынным и чистым: ни металлических банок, ни пластиковых бутылок, ни бумажного мусора — только вынесенные волнами и раскиданные вдоль кромки воды старые коряги, некоторые высохли до белизны и затвердели, как кость. Будь Рина одна, она собрала бы целую вязанку для дровяной печи, которой обогревали дом, и отнесла бы ее наверх. Но сегодня Рине не хотелось ничем заниматься, только сидеть рядом с Каитаро и смотреть на пляшущие по волнам солнечные блики. Они молчали, их плечи соприкасались.