Что посмеешь, то и пожнёшь

– Раньше, – гремел Глеб, – дети нужны были! Сами в поле, и дети в поле. Старшие спиногрызы смотрели за мелкотой. Чтоб не уползала, привязывали к кусту, к колесу, к оглобле. А сейчас киндерята нужны? Особенно по городам? Выйди на Арбат… Выйди на Невский… Выйди на Крещатик… Выйди на Дерибасовскую… Кого прогуливают? Цу-цы-нят! Цуцыка любой национальности увидишь! А ребёнок уже вроде того как в диковинку. В стыд! Видите, немодно заводить ребятёжь. Не спорю, собак тоже надо любить. Как не любить друга человека? Любить не только в нынешний год собаки! Но не докатимся ли мы до таких степеней, что землю заполонят одни друзья, а люди напрочь выведутся, как дивнозавры? Не взвоют ли смертным воем тогда наши дружбанчики? Им же жрать нечего будет. Не хотите стараться ради киндер-сюрпризов, ради самих себя – постарайтесь ради друзей, что ли… Вон в Гватемале обычай. Прогуливают поросят! Я уже говорил… Дефилирует, скажем, по проспекту парочка, а на поводке похрюкивает кабанчик или свинка. Чего ж этот гватемальский шик да не пустить нам в моду? Выхаживали б и в магазин, в магазин, в магазин! Глядишь, вот и мяско на полках замаячило!

– Да в тебе государственный ум сидит!

– А то что… Уже в мятых годах сляпают с грехом напополамки одного демонёнка и наплясывают вокруг него, наплясывают да от врача баба не вылазит… Кольцовых, Толстых убивают! И помогает им в том хвалёная человеколюбивая медицина! Эхма… Медицина тоже… И хорошо, и не очень… Раньше при слабой медицине был естественный отбор. Гниль пропадала сразу. Сейчас гниль до ста лет мучит и себя, и родных… Это я так… Лирическое отступление. Все хотят себе вечного курорта. Вот твоя молодая, красивая чего не рожает? Лень? Боится талию потерять? Отдыхать всю жизнь желает?

– Успеется.

– Было б вам по семнадцать…

– А что, намного больше ей? Туда подальше родит. А пока никак нельзя, пускай подучится. На четвёртом курсе. По вечерам в финансовый бегает. Сейчас, в молодости, что ухватит, то и её. С ребятьём же кроме пелёнок и горшков ничего не ухватишь!

– Всё-таки идут замуж ради детей, а не ради одних диванных игрищ.

– Откуда такие точные сведения? Да вырасти в Москве человека… Ты знаешь, что это такое?

– Что, в Москве концлагерь? Другие рожают, растят…

– В деревне всё проще.

– Ага! И у деревни, и у города свои плюсы, свои минусы. Только что-то все бегут от деревенских плюсов к городским минусам. А в деревне, между прочим, труд на износ. А в деревне, между прочим, как и везде, ничего не делать – само не сделается. Не пукнешь – духи малиновые сами не пойдут. Вот ты скачи назад в деревню! Давай к нам на заводишко в слесарьки. А то ты у нас чистенький, беленький… Строгаешь про людей… А людей – рак меня заешь! – не знаешь. Какое ж ты право имеешь писать? А ты спустись в низы, пойди поишачь вместе с низами, покушай низовского хлебушка. Правда, после школы ты его кушал, да маловато. Подбавь!.. А-а, сразу поскучнел. Ну да… У тебя диплом-поплавок! А что диплом? Да!.. Мужик я добутной… Да я экстерном могу отхватить хоть два! Счастье какое – плавать с дипломом по верхам…

– Корабль, между прочим, ходит по поверхности океана. Вглубляться опасно.

– Да не тебе! Ты вон меня в тетрадочку записываешь. В форточку слушаешь, как говорит улица, записываешь. А ты с чёрной костью потрись, устакань гранёный водки из-под лодки да рукавом закуси. Они тебе сами жизненный романюху наскажут!.. И не хвались, что не попиваешь и не манит. В том проку круглый ноляха, орденов не кидают. А прикладывайся с умом, давно б был в дамках. Ради дела сломил бы себя. Сейчас непьющему трудней, чем безграмотному. Накатилось мало-мальски серьёзное делишко… Без бутыльца не прошибёшь! И вообще, слыхал, непьющих берут на подозрение…

Как-то придушенно, сиротливо прокричал наш петух.

– Слышь, – кивнул я Глебу, – петухи запели. Пора тебе жениться.

– Что ты, братуля! – разом обеими руками отмахнулся от меня Глеб. – Что ты! Как говорит Кузьминишна, Боженька тебе навстречу! Да я женюсь, когда волос на ладони вырастет! Этих вилюшек на мой холостой век хватит. А вообще я бабняк ненавижу. Если б не природа, я б их и вовсе знать не желал. А так… Один хлеб приедчив… Специализируюсь я больше на легкодоступной публике разового интереса. Разведёнки, вдовушки, христовы невесты…

– Конкуренция с самим Господом?

– А ты думал! Есть ещё девушки Петра Великого.

– А это что за девушки?

– Сидят ждут женихов со времён Петра. Есть бабушки-резвушки. Ей лет тридцать шесть – сорок, кому-то она уже бабулёк, а нам сама огнёвка. Соломка в стогу за погостом под ней так и искр-р-рит!

– Ну, потопчешь свою резвушку, как петух курицу, а дальше что? Какими глазами смотришь?

– А чего смотреть? Какие ещё смотрины по ночам? Культурно стряхнул с её элеватора соломку и дуй до хаты. Порознь, конечно. Всяк своей стёжкой…

6

Долгие годы доискивался я семечка, что пустило в Глебе ярую неприязнь к девушкам. Не натура свила в нём это зло, это уже молодость наградила его этой горькой медалью…