Что скрывает снег

Одиль смотрела на Романова глазами, полными слез. Пожалуй, он возьмет гувернантку с собой. Елизавета же, посидев одна дома – кухарка так и не вернулась из Лесного – глядишь, и остынет.

Они направились к генерал-губернатору. Одиль присоединилась к прислуге, Романова проводили в кабинет его превосходительства.

Вот и такой знакомый Софийский. Внушительный, уверенный в себе. Он овдовел лишь несколько часов назад, но, кажется, совсем не расстроен – и даже наоборот, воодушевлен.

Романов чувствовал себя не то обманутым ребенком, не то поруганной девицей. Напрасно он так упорно отрицал разговоры, ходившие по городу.

– Примите мои глубочайшие соболезнования, Сергей Федорович… Искренне сожалею о кончине вашей супруги.

– Благодарю вас, Романов.

Инженер помолчал, собираясь с силами, а потом постарался поймать тяжелый взгляд губернатора.

– Простите за прямоту, но… Меня постигла не менее тяжелая утрата, чем вас… Мой маленький мальчик…

– Я наслышан, Романов – примите и вы мои соболезнования. Тело так и не сыскали?

– Нет-с.

– Скверная зима.

Помолчали.

– Как водопровод?

– Работаем, Сергей Федорович.

Пауза возникла вновь. Казалось, разговор исчерпан, но Романов не намеревался покидать резиденцию без того, за чем пришел.

– Прошу меня простить, Сергей Федорович, но в этот скорбный для нас всех час я просто обязан вам поведать о том, что мне открылось намедни.

– Так говорите, чего там.

– Мне довелось, уважаемый Сергей Федорович, обнаружить сметы капитана Вагнера относительно его участка железной дороги, – многозначительно глядя прямо в глаза генерал-губернатору, начал Романов.

– И что? – тот выглядел совершенно безразличным.

– Они составлены весьма хорошо, точно и аккуратно. Комар бы носу не подточил бы, Сергей Федорович!

Софийский, казалось, слушал вполуха.

– Это весьма, весьма отрадно Романов. Как вам известно, мне более привычно слушать совсем иное. И про сметы, и про Вагнера.

– Он – выдающийся счетовод.

Равнодушно глядя на Романова, Софийский кивнул:

– Верно. Этим он всегда отличался. И вот, пожалуйста: несмотря на то, что Вагнер так и не проявил желание войти в наше общество и тем заработать симпатий, его заслуги все же не остались неоцененными.

Выдающееся самообладание! Едва держа себя в руках, Романов простился и вышел за дверь.

Ложь, кругом одна ложь! От нее не скрыться даже в диком краю.

VIII

Дело семейное

Вблизи генерал-губернатор выглядел совсем иначе, нежели издали. Спешившись, он едва доставал Деникину до груди, не дотягивая даже до уровня Ершова. Низкорослый, коренастый рыжий старик с крикливым голосом – да неужто и впрямь это тот самый Софийский, что держал в узде обширный и беспокойный край? Прежде помощнику полицмейстера не доводилось видеть столь важную особу рядом с собой так близко, и теперь он с интересом ее рассматривал.

Генерал-губернатор в компании двух офицеров лично (дело, почти абсолютно невиданное!) поджидал возвращения отряда, стоя верхом на околице.

– Нашли негодяев? – крикнул он, едва завидел силуэты вдали.

– Что-то есть, – откликнулся Петр, подняв вверх руку, которой держал веревку с Павлиной.

– И где остальные? – разочарованно спросил Софийский, когда отряд поравнялся.

– Не отыскали-с, ваше превосходительство, – отвечал адъютант.

– То бишь, они вновь сбежали. Аккурат из-под ваших носов, – резюмировал Софийский.

– Никак нет, Сергей Федорович! Задолго перед нами ушли. А баба эта следы запутывала и нас на дорогу к городу вывела вместо того, чтобы к беглецам путь показать. Можете ли вообразить?

Сойдя с коня, Софийский направился прямо к Павлине и, обойдя, пристально осмотрел ее, точно приценивался.

– Ну что, каторжанка… Играть, значит, вздумала?

– Мы немедленно же допросим ее, ваше превосходительство, и выясним все, что ей ведомо, – слова сами собой покинули рот Деникина, не совещаясь с разумом.

По всей видимости, они подоспели вовремя: Софийский довольно кивнул.

– Полагаюсь в этом на вас, э… господин… помощник.

– Деникин, ваше превосходительство. Дмитрий Николаевич.

– Хорошо, Деникин. Она ваша. Вызнайте все, и пусть законность восторжествует. Ну а вы, – обратился Софийский к своим людям. – У вас иная забота. Раз не отыскали сих беглых сразу – значит, снова пойдете искать.

Один из околоточных принял повод, на котором шла нянька Вагнеров, из руки ординарца.

– Есть, ваше превосходство.

– Прямо сейчас. Разворачивайтесь и двигайте назад.

– Обогреться бы, ваше превосходство?.. – заискивающе вопросил Петр.

– Отставить!

Понурые генераловы люди повернули в обратный путь.

– Стоять! Нанайку я с собой отставляю.

– Так нам следы ж пытать?..

– Он вам уже отыскал одну эту… преступницу. Теперь сам пытай, Петро, – усмехнулся Софийский.

Петр толкнул мальчишку, переминавшегося у его коня, показал в сторону генерал-губернатора. Тот поманил его рукой, и Гидка подбежал к хозяину.

– Пошли!

Постояв еще с мгновенье, глядя на уходящих, двинулся в путь и Софийский. Сделав пару шагов, он оглянулся через плечо и бросил: