Что скрывают тени…

Внезапно голову пронзила безумная мысль: а кто ему помешает проникнуть в дом, достать мой собственный револьвер, приставить к виску и нажать на курок. Поди докажи потом, что я не сам себя порешил. А мистический ореол вокруг Тайгера после такого очередного доказательства его силы засияет еще ярче. Ну нет, Тайгер. Я разгадал твой секрет и поступлю умнее. Когда ты явишься ко мне, а явишься непременно, я встречу тебя пулей, которую ты предназначал для меня.

Чем больше я обдумывал возникшую мысль, тем четче убеждался в собственной правоте. В отличии от экзальтированных светских девиц я не верил во всякую сверхъестественную чушь. Меня на мякине не проведешь. Чувствуя, что понемногу успокаиваюсь, я прошел в кабинет, открыл сейф и достал револьвер. Крепко стиснув его в руке, вернулся в гостиную. Положив револьвер на столик рядом с креслом, поглядывал то на часы, то на дверь, то на окно. Решился закурить, чтобы унять дрожь в руках. Все-таки они выдавали внутренний мандраж. Да, я был уверен, что ничего со мной не случится, но что-то не поддающееся логике, атавистическое, назовем его глубинным страхом перед неопознанным, продолжало терзать, как нудная зубная боль.

Глаза начали слипаться, когда часы показывали одиннадцать с лишним. Чтобы не заснуть, я начал бродить по комнате, сжимая револьвер и вглядываясь в каждый подозрительный угол. Все источники света в комнате горели, но все равно оставались темные углы, и воображение рисовало появляющуюся из ниоткуда фигуру Тайгера. Проклятый шарлатан. Все-таки умеет произвести впечатление. При одной мысли о тонких полосках его рта, равнодушно предрекших мне смерть, пробирало могильным холодом.

В без десяти двенадцать страх уже захлестывал, несмотря на все доводы рассудка. Я устал ходить, забился в угол и оттуда лихорадочно оглядывал комнату. Ну же, Тайгер. Где ты, гад? Давай, я жду тебя. Никого. За окном послышался дребезжащий звук проехавшего экипажа. Я напрягся, но шум вскоре стих в отдалении. Все домашние уже спали, это вполне нормально для такого времени суток, но закрадывалась маниакальная мысль, что это Тайгер наслал на домашних сон. Бред. Нужно успокоиться. Как же хочется выпить. Ничего. Пройдет десять минут… нет, уже восемь, и я буду весело смеяться в компании ирландского виски и предвкушать, как завтра опозорю Тайгера перед знакомыми. Выставлю пустобрехом…

Минутная стрелка двигалась томительно медленно. Я наблюдал за ней, как завороженный, как она еле заметно дергается, приближаясь к заветной цифре «двенадцать». Руки, сжимающие револьвер, стали липкими от пота, я едва не выронил оружие. Поочередно вытер ладони о сюртук, покрепче сжал револьвер и направил его в сторону окна. Почему-то казалось, что Тайгер появится оттуда.

Взгляд упал на висевшее на противоположной стене большое зеркало − я испугался собственного отражения. Позеленевший, дрожащий, с диким безумным взглядом. А затем увидел… Именно увидел, а не почувствовал, поскольку даже не осознавал, что делаю… как правая рука с револьвером тянется к виску. Глянул на свои руки, остававшиеся на месте, направленные в сторону окна. Что за черт? Снова посмотрел в зеркало − в отблеске похожей на оскал улыбки на собственном лице уловил схожесть с двумя тонкими полосками. Нет. Этого не может быть. Этого просто не может быть. Я начал бормотать вслух что-то бессвязное. Отражение в зеркале томительно медленно нажало на курок. В крошечное, почти неуловимое мгновение, когда кусок свинца летел мне в голову, я замолчал, и прислушался. Вдалеке на башне часы пробили полночь.

Поцелуй безумия

Еще не утихли в замке звуки буйного веселья, еще самые неистовые гости продолжали потчевать друг друга пьяными байками и опустошать винные погреба хозяина, еще не вступила в свои права полная луна, облагораживая призрачным светом творящиеся здесь кощунства, — а старая нянька уже украдкой покинула темную каморку. Постоянно оглядываясь, чтобы ни одна живая душа не вздумала проследить за ней, дряхлая женщина спустилась по винтовой лестнице и выскользнула из замка. Лишь скрытая за муаром облаков луна покрывала ночные похождения старухи, но ни одной живой душе не собиралась о них рассказывать.

Усыпальница графской семьи находилась в окружении парковых деревьев, где не могла потревожить ничей мирской взгляд. Позабытая и покрытая ветками плюща, она была предоставлена самой себе. Ее порог редко переступала нога скорбящих родственников. Нянька пробормотала себе под нос неразборчивое проклятие и с трудом отворила тяжелую деревянную дверь, окованную железом.

Гробница встретила ее могильным холодом и затхлостью. Старуха перевела дух, затем вытащила из-под полы плаща свечу и чиркнула огнивом. Слабый огонек едва не потух, когда женщина переступила порог и дверь за ней с оглушительным шумом захлопнулась. Нянька замерла, прислушиваясь к звукам извне. Уж не потревожила ли ее оплошность кого-то из обитателей замка?