Что скрывают тени…

Клаудию похоронили всего месяц назад, а они даже не стали соблюдать положенного траура. Сегодня сыграли свадьбу, торжествуя полную победу и безнаказанность. Няньке же Адалина велела убираться из замка в ближайшие несколько дней. Для распутницы не было тайной, как старуха относится к ней. Этого уж женщина не стерпела. Они разлучают ее даже с могилой горячо любимой воспитанницы. Старуха издала протяжный вздох, больше похожий на стон.

Длинные темные ресницы графини едва заметно затрепетали, словно листва на легком ветерке. Нянька подалась вперед и склонилась над ней.

— Девочка моя…

Чужие, черные глаза без зрачков, состоящие лишь из темной радужки, смотрели на нее с родного лица. Исчезла привычная доброта и кротость, словно и не было никогда. По спине старухи пробежал холодок. Она невольно отступила и едва не свалилась со ступенек, на которых стоял гроб.

Клаудия словно не видела ее. Медленно села на своей жуткой постели и повертела головой во все стороны. Восковая бледность лица никуда не исчезла, но что-то все же изменилось. Никогда при жизни Клаудия не выглядела такой красивой. В то же время она и не она. Старуха смотрела на девушку, затаив дыхание, и не осмеливалась ничего сказать. Клаудия встала из гроба и спустилась по ступеням. Слегка покачиваясь, двинулась к двери.

Оглушительный стук, с которым та захлопнулась за спиной девушки, заставил старухино сердце едва не выскочить из груди. Нянька, вся дрожа, опустилась на каменные плиты и схватилась за грудь. Еще с минуту стекленеющие глаза смотрели в пустоту, затем закрылись навсегда. Только сейчас осознала женщина, что натворила, и узрела глубину падения. Она загубила не только свою душу, но и душу той, кого любила больше жизни.

* * *

— Я пойду принесу вина, дорогой, — потянулась Адалина на постели и чмокнула в губы законного мужа. — Хочу еще раз отпраздновать нашу победу. Теперь никто не стоит между нами.

— И тебе ни капли не жаль эту несчастную? — с нескрываемым восторгом глядя на нее, спросил Фредерик.

Девушка погрузила пальцы в его длинные льняные волосы и с наслаждением провела по ним.

— Она мне мешала. Я не могла допустить, чтобы она имела право называть тебя своим. Пусть даже формально.

— Возвращайся поскорее, — улыбнулся он, кивая в сторону двери, и она с коротким смешком кивнула.

Оставшись один, Фредерик вытянулся на постели и заложил руки за голову. Уставился в высокий потолок, думая о том, что обрел все, о чем мечтал в жизни. Огромное состояние, титул, женщину, которой нет равных. Да, он абсолютно счастлив, и никто не сможет этому помешать.

По комнате пронесся сильный порыв ветра, задувая одну за другой все свечи. Фредерик сел на постели, вглядываясь в темноту. Как назло, луна зашла за тучи и тоже сейчас не могла осветить сгрудившийся вокруг мрак.

Скрипнула входная дверь, послышались легкие шаги. Наверное, вернулась Адалина. Это немного успокоило Фредерика, он протянул руку по направлению к источнику звука:

— Это ты, милая?

Послышался тихий вздох, в котором почудился аромат увядших цветов. От него у графа почему-то прошел мороз по коже.

— Почему ты не отвечаешь? Жена моя, это ты? Иди же и поцелуй меня…

Леденящий душу смех, в котором почудилось что-то зловещее, вынудил Фредерика опустить руку и передвинуться на другую сторону кровати.

— Да, это я, супруг мой… Сейчас я тебя поцелую… — послышался кроткий мелодичный голос.

Он и отдаленно не походил на низкий хрипловатый голос Адалины, сводивший его с ума.

— Если это шутка кого-то из моих друзей, я им глотки перережу, — пообещал он свирепо, нащупывая канделябр, стоящий на столике у кровати.

Наконец, ему это удалось. Он чиркнул огнивом и зажег свечи. В тот самый миг к нему метнулась белая фигура с дико горящими черными глазами. Крик графа сменился утробным стоном и чавкающими звуками.

* * *

— Вот и я, супруг мой, — провозгласила Адалина, проскальзывая в комнату.

Подмышкой она зажимала бутыль с красным вином, а в руке держала свечу. В спальне горел лишь один канделябр, стоящий у постели со стороны лежащего Фредерика. Адалина видела его спину, укрытую одеялом, и длинные светлые волосы.

— Неужели, заснул? — разочарованно вздохнула она и тут же проказливо улыбнулась. — Ничего, сейчас я тебя разбужу.

Она приблизилась к кровати, поставила свечу и бутылку на пол и склонилась над спящим. Откинула с обнаженного плеча одеяло и стала покрывать поцелуями кожу.

— Какой ты холодный… Замерз? Ну, ничего, сейчас я тебя согрею…

Ее горячие губы продвигались по плечу к шее, остановились возле уха и провели по нему. Почудился странный солоноватый вкус, в нос ударил запах ржавчины. Адалина отстранилась, горло словно перехватила цепкая рука. Осипшим голосом девушка позвала:

— Фредерик, не пугай меня… Ты спишь?

В ответ не донеслось ни звука, тогда она схватила мужа за плечо и резко перевернула на спину. Истошный вопль эхом отразился от высоких сводов. Вместо прекрасного лица перед ней предстала обнаженная плоть. Словно кто-то заживо содрал с него кожу. В глазных яблоках застыло жуткое выражение — последний отпечаток смерти.