Что скрывают тени…

Все было спокойно… Никто из гостей, даже если услышал шум, не соизволил ринуться сюда и проверять его источник. Старуха, кряхтя, спустилась по широким каменным ступеням и прошла вглубь усыпальницы. Остановилась возле гроба с графским гербом, менее припорошенным пылью, чем его многочисленные собратья, выстроившиеся вдоль стен.

Поколебавшись, старуха откинула крышку и замерла, вглядываясь в уже подернутые тлением черты. Той, кого выпестовала с младенчества. Той, чей смирный и кроткий нрав служил ей единственной отрадой. Той, что стала жертвой безжалостных негодяев, которым доверяла, как себе. Лежит, как и при жизни, тихая и печальная, будто спит глубоким сном и вот-вот пробудится снова. Лишь восковая бледность и глубокие тени под полукружиями ресниц выдают правду.

— Девочка моя, они поплатятся… За все поплатятся… — пробормотала нянька, убирая со лба покойницы прядь длинных темно-каштановых волос.

И, сверкнув глазами, обратилась к тому, кто привел ее сюда в эту проклятую Небесами и светом ночь.

— Возьми мою душу, даруй ей жизнь. Не позволь твориться беззаконию и дальше.

В подтверждении серьезности своих слов старуха поставила свечу в изголовье гроба и вытащила небольшой нож. Без колебаний провела лезвием по запястью, окропляя кровью белый атлас последнего ложа юной графини. Снаружи раздался громовой раскат, возвещающий, что она услышана. Нянька напряженно всматривалась в лицо девушки: некрасивое, но ей оно казалось самым прекрасным в мире. Ее девочка должна жить. Отомстить тем, кто обрек ее на преждевременную смерть, всадил нож в спину.

Секунды длились бесконечно, складывались в такие же бесконечные минуты. Старуха не могла бы сказать, сколько на самом деле прошло времени. Почти перестав дышать, не сводила глаз с горячо любимой Клаудии и ждала. Перед внутренним взором проносились картины прошлого, оставившие в сердце не зарубцевавшуюся рану.

Клаудия Гленарван, единственная наследница графа Ливсби, не отличалась красотой или другими достоинствами, способными заинтересовать противоположный пол. Разве что смирным нравом и покорностью. А еще добротой, которую замечали лишь слуги и горячо любимый отец. Но что значит доброта для тех, чье сердце черно, как бездна, и так же ненасытно?

Ее двоюродная сестра, Адалина, бесприданница и приживалка, отличалась зато чарующей внешностью. Черные, как смоль, волосы, зеленые кошачьи глаза и алые губы, соперничающие сочностью со спелой вишней. Она появилась на пороге замка с нижайшей просьбой о приюте. Старый граф, разумеется, принял под свой кров дочь беспутного брата, сгинувшего в порочных удовольствиях. Клаудия же без колебаний открыла свое сердце и полюбила, как сестру. Если бы только знала бедная девочка, кого впускает в него…

Коварное распутное чудовище под личиной ангела скоро опутало сетями всех. Она пробудила давно угасшие чувства старого графа и противоестественную страсть к собственной племяннице. Адалина разжигала ее умело и неустанно, заставив совершить грехопадение. Обезумев от любви, он был готов на все — даже жениться на ней, дать свое имя и состояние.

Небеса не допустили кощунства, прежде времени забрав к себе невольного нечестивца. Планы распутницы пошли прахом. Она осталась никем, как ей и положено. На Клаудию же обратилось всеобщее внимание. Жаль, что не на нее саму, а на приданое, но все же выбирать было из кого. Претенденты на руку и сердце девушки то и дело появлялись в замке, но она медлила. Слишком мало времени прошло после смерти отца, тяжкое горе еще не утихло.

А потом появился он. Еще когда старая нянька увидела впервые этого человека, все в ней сжалось от неясного предчувствия. Красив, как божество, речи его лились сладостной патокой, растопляя доселе не знавшее глубокого чувства сердце Клаудии. В ослеплении она не замечала, как синие ясные очи дарят свет не только ей, но и Адалине. В ней же самой видят лишь блеск золота, и именно оно прельщает его. Нянька пыталась открыть глаза девушке, но что значат слова старухи в сравнении с обольстительными речами молодого красавца.

Клаудия стала женой проходимца, у которого за душой не было ни гроша. Он даже взял ее имя и титул, чтобы еще более возвыситься. Тотчас же пламенная любовь угасла, он больше не считал нужным притворяться перед юной женой. На ее глазах оказывал предпочтение другой женщине, ночи проводил в чужой спальне. Сколько бессонных ночей провела несчастная Клаудия, рыдая в подушку. Поверяла тоску лишь преданной нянюшке, но та ничем не могла помочь, кроме доброго слова и упований на Господа.

Но и этого негодяям оказалось мало. Они задумали извести девушку, чтобы узаконить свой грех. Опоили ядом, от которого Клаудия зачахла в течение недели. Няня подозревала, в чем тут дело, но никто ей бы не поверил. Лекаря подкупили, слугам велели держать рот на замке.