Что случилось этим летом

Он собрал ее волосы в кулак, потянул, откидывая ее голову назад, заставляя встретиться с ним взглядом в зеркале. Она ахнула, сжалась вокруг его члена, ее тело говорило ему, что она так же, как и он, возбуждена фильмом, в котором они снимались.

– Да, тебе нравится, когда тобой восхищаются и делают комплименты, так, Пайпер? Нет лучшего комплимента, чем то, как ты возбуждаешь меня, верно? Как грубо ты заставляешь меня тебя трахать? Даже не могу спустить чертовы джинсы.

Ее дыхание сбилось, и она начала извиваться под ним, вцепившись пальцами в одеяло, и приглушенно выкрикнула его имя.

– Давай. Кончи еще, детка. Хочу сделать тебя чертовски безвольной.

Голубые глаза словно ослепли, она хрипло застонала, ее бедра подергивались под ним, спазмы сотрясали ее изнутри, подводя его к пику. Он еще раз вошел в горячий канал, проникая глубоко, глядя ей в глаза. Прорычал ее имя, освобождаясь от мучительного давления между ног, тяжело дыша, прижимаясь к ее голове.

– Я люблю тебя, – выдохнула она. Слова, казалось, застали ее врасплох, встревожили, и Брендан задался вопросом, может ли его сердце вырваться из груди. Как ему пережить ее? Каждый раз, когда он думал, что его чувства к ней наконец достигли апогея, она доказывала, что он ошибался, и его грудь распирало еще на один размер. Как он сможет продолжать в том же духе в течение следующих пятидесяти, шестидесяти лет?

– Пайпер, я тоже тебя люблю. Я люблю тебя. – Все еще прижимая ее к кровати, он оставлял медленные поцелуи на ее виске, плече, шее, наконец скатился с нее, крепко прижимая ее к месту, которое она называла станцией подзарядки. И он рассмеялся над этим названием, но, когда она угнездилась в его объятиях, черты ее лица расслабились, и она вздохнула, как будто то, что он держит ее, действительно делало все хорошо. Господи боже, эта привилегия успокоила его.

– Я никогда никому этого раньше не говорила, – пробормотала она, положив голову ему на бицепс. – Никогда не думала, что эти слова ощущаются так.

Он провел рукой по ее волосам.

– Как ты думала, они ощущаются?

Она задумалась.

– Думала, буду рада отделаться от них побыстрее. Все равно что пластырь сорвать.

– И что ты почувствовала вместо этого?

– Все оказалось наоборот. Они словно наложение повязки. Плотно и надежно. – Мгновение она изучала его подбородок, затем подняла на него глаза. – Я думаю, это потому, что я доверяю тебе. Я полностью доверяю тебе. Это огромная часть любви, не так ли?

– Да. Я думаю, так и должно быть. – Он сглотнул комок в горле. – Но я не эксперт, детка. Я никогда так не любил.

Ей потребовалось мгновение, чтобы заговорить.

– Я больше никогда ничего не буду от тебя скрывать. – Она прерывисто вздохнула. – О, вау! Большие заявления после секса. Но я говорю серьезно. Больше не буду держать все в себе. Даже на время поездки в лифте. Тебе не придется бороться за то, чтобы залезть ко мне в голову. Я этого не хочу. Не хочу быть для тебя постоянной работой, Брендан. Не тогда, когда ты так легко заставляешь себя любить.

Он прижал ее к себе, другого выбора не было, если только он не хотел расколоться на части от тех гребаных эмоций, которые она в нем вызывала.

– Постоянная работа, Пайпер? Нет. Ты меня неправильно поняла. – Он приподнял ее подбородок и поцеловал в губы. – Когда награда так совершенна, как ты, так прекрасна, как это, работа – это, черт подери, честь.

Брендан перевернул Пайпер на спину, их поцелуи набирали обороты, его член за считаные секунды снова напрягся, болезненно набухая, когда она попросила его снять рубашку. Он подчинился, каким-то образом найдя способ сбросить с себя джинсы и боксеры, прежде чем снять с нее всю одежду. Удовлетворенные возгласы сорвались с губ, когда их обнаженные тела наконец сплелись воедино, кожа к коже, без единого видимого барьера.

Губы Пайпер под его губами насмешливо изогнулись.

– Хочешь сказать, мы не будем говорить о языке?

Их смех перешел во вздохи, а потом – в стоны, пружины кровати под ними заскрипели. И казалось, ничто не могло сравниться с их совершенством. Не после таких трудных признаний. Не тогда, когда они, казалось, не могли дышать друг без друга.

Но если Брендан чему-то и научился, будучи капитаном, так это тому, что как раз тогда, когда кажется, будто шторм начинает стихать и дневной свет разливается по спокойным водам, именно тогда вздымается самая большая волна.

И если он забудет этот урок, это может стоить ему всего.

Глава двадцать седьмая

Остальное время, проведенное в Сиэтле, было просто мечтой.