Что случилось прошлой ночью

– Пожалуйста, зовите меня Кейт. – Она протягивает руку каждому из нас по очереди. Я отвечаю на рукопожатие, выдавив слабую улыбку. Не хочу смотреть на Кейт, но заставляю себя встретиться с ней взглядом. У нее доброе лицо. Понимающие глаза. Если б не моя ложь, Кейт, возможно, в эту самую секунду помогала бы другой семье? Той, которая действительно нуждается в ее поддержке?

– Работа Кейт заключается в том, чтобы держать вас в курсе всего, что происходит в ходе расследования. Понимаю, вас невероятно тревожит и огорчает ощущение, будто вы никак не пытаетесь помочь, но как только нам станет что-нибудь известно, вы тоже сразу об этом узнаете.

– Можете звонить мне в любое время дня и ночи. Я полностью к вашим услугам, – уверяет Кейт. У нее мягкий ирландский акцент – добросердечный и обнадеживающий.

Чувство вины пронизывает меня, и я впиваюсь ногтями в кожу на запястье.

– Не возражаете, если я на секунду отойду поговорить с женой? – спрашивает Эйден.

– Нет, конечно, нет, – отвечает Дженнинг. – Мы будем поблизости, если вам что-нибудь понадобится.

– Спасибо вам обоим, – благодарю я, и полицейские удаляются на другую сторону подъездной дорожки.

– Да, спасибо! – кричит Эйден им вслед, затем поворачивается к Хелен, которая выжидающе смотрит на него. – Хелен, – просит он, понизив голос, – не могла бы ты ненадолго отойти к машине, пока я поговорю с Наоми?

– Что?! – Она вскидывает брови, и ее голубые глаза округляются от недоумения. – Зачем?!

– Я просто думаю, что нам с Наоми было бы лучше обсудить все наедине.

– Но почему?!

Они разговаривают шепотом, и даже в споре их голоса звучат приглушенно и доверительно. Я заставляю себя опустить взгляд. Мне не следует вмешиваться. Это не мое дело.

– Я просто думаю, что, учитывая нашу ситуацию, так будет лучше. Пожалуйста, не усложняй все еще больше, чем уже есть.

– Тебе нет нужды разговаривать с ней наедине. Я этого не понимаю. Я тоже Фрейе не чужая.

Не вмешивайся.

– Знаю, что не чужая, конечно, нет, но я просто…

– Хелен, – окликаю ее я, – ты хоть раз можешь попытаться не быть эгоисткой?

Они поворачиваются ко мне.

– Эгоисткой? – У Хелен отвисла челюсть. – Я пыталась тебе помочь. Я предложила тебе поддержку. И это я эгоистка?!

– Наоми, пожалуйста… – Эйден красноречиво смотрит на меня, чтобы я не продолжала. Умоляет меня молчать.

– Да, эгоистка. Фрейя – наша дочь. Моя и Эйдена, а не твоя. Если он хочет поговорить со мной наедине, кто ты такая, чтобы мешать ему?

Она фыркает, и пар от ее дыхания клубится в холодном воздухе.

– Кто я такая? Знаю, тебя это бесит, – и знаю, это убивает тебя, – но я мачеха Фрейи. Она живет со мной. Это меня она видит каждый день. Это со мной она просыпается, это я отвожу ее в школу, это я готовлю для нее еду, рисую вместе с ней, рассказываю ей истории и играю в игры. Может, ты ее и родила, но это я каждый день окружаю ее любовью. И не на расстоянии. А в непосредственной близости. Так что не смей вести себя так, будто это не имеет ко мне никакого отношения. Она и мой ребенок тоже.

Холодный ветер дует мне в спину, но воздух в пространстве между нами становится совершенно неподвижным.

– Уходи.

Она не отводит глаз – даже не шевелится, чтобы вытереть злые, обиженные слезы, которые текут по ее лицу.

– Я хочу, чтобы ты ушла, – повторяю я. – Сейчас же.

– Просто иди к машине, Хелен, – шепчет Эйден, сжимая ее плечо.

Вырвавшись из его пальцев, она направляется обратно к машине, бросается на пассажирское сиденье и хлопает дверью.

– Зачем ты так с ней? – тихо говорит Эйден. – Почему нельзя было просто не вмешиваться?

Я пожимаю плечами и смотрю в землю. Слышу, как его зубы скрежещут, выдавая, что он с трудом держит себя в руках.

– Я просто не…

Я поднимаю на него взгляд.

– Что?

– Ничего.

– Нет, что ты собирался сказать? – Мне ужасно хочется узнать, какую же мысль он не решился высказать вслух. – Эйден, что ты собирался сказать?

– Ничего, – отвечает он, избегая взглядов окружающих нас полицейских.

– Ты винишь меня?! – шепотом спрашиваю я.

Мышцы на челюсти Эйдена подергиваются. Я чувствую напряжение между нами, натянутое, как стальной трос. Белый шум окружающей суматохи гудит над нашими головами, как предвестник цунами.

– Да, – тихо произносит Эйден, и волна обрушивается на него. – Я действительно виню тебя. Я виню тебя во всем этом. – Он широко раскидывает руки, указывая вокруг себя. – Я ведь доверил ее тебе.

Бросив эту фразу, Эйден наблюдает за мной, ожидая, что я стану себя защищать или атакую его в ответ. Но я не собираюсь делать ни того, ни другого.

Облегчение. Из всех эмоций, которые можно испытать в этот момент, я чувствую облегчение. Я заслуживаю обвинений – просто не в том смысле, в каком их представляет Эйден.

– Ты прав, что винишь меня. – Мое тяжелое дыхание вырывается облаками пара. – Я сама себя виню.

– Как я позволил этому случиться? – Эйден приподнимает плечи, вытягивая руки, как будто может вытащить ответы из меня. – Как это произошло?

– Не знаю. – Я качаю головой. – Это печальная случайность. Я не хотела, чтобы так вышло. Прости.