Что соврал покойник

– Будь по-вашему, – смиренно согласилась я. – Предположим, вас не случайно вызвали сегодня в офис, это организовала я. Предположим, что за время отсутствия дома кое-что произошло. Хотите знать, что именно?

Окчурин молча следил за мной, ожидая продолжения. Я не заставила себя долго ждать.

– Если не возражаете, я расскажу вам одну трагическую историю, – предложила я и, не дожидаясь его согласия, продолжила: – Она произошла много лет назад. Некий господин Халалеев оказался настолько наивен, что решил потягаться с серьезными бизнесменами, потому что не желал участвовать в их финансовых махинациях. Он пошел против начальства, ослепленного жаждой наживы, за что и поплатился. Хотите знать чем?

Окчурин по-прежнему молчал, но лицо его стало серовато-бледным.

– Поплатился он своей жизнью. Но, что интересно, его смерть не имела последствий для серьезных бизнесменов, которые ее спланировали. Быть может, они были настолько виртуозны, что не оставили следов своего вмешательства в судьбу Халалеева? Боюсь, что нет. Скорее всего, они просто подкупили следователей, и дело замяли за недостаточностью улик. Люди, лишившие Халалеева жизни, были довольны результатами следствия – пока не узнали, что не одни они пытаются играть в шахматы с судьбой. Вам все еще интересен мой рассказ?

– Веденкин вам все рассказал, – полувопросительно, полуутвердительно ответил Окчурин.

– Если бы все было так просто, я не сидела бы сейчас перед вами и не делилась этой историей.

– Тогда не понимаю, зачем вы вообще этим занимаетесь.

– Я уже говорила, что хочу сделать вам новое предложение.

– Переходите сразу к делу, – потребовал Окчурин. – Истории столетней давности меня никогда не привлекали.

– Однако за столько лет вы не смогли набраться мужества и избавиться от шантажиста, – парировала я. – Скажите, почему вы поддавались шантажу Веденкина?

– Не имею понятия, о чем вы говорите, – сухо ответил он.

– Ладно, зайдем с другой стороны. – Я украдкой бросила взгляд на часы. – Много лет назад произошел некий инцидент, из-за которого вы потеряли возможность вести дела, как вам хотелось. Инцидент был настолько неприятный, что само упоминание о нем заставляло вас придерживать коней и подчиняться сопернику, который был на порядок слабее вас. Я не спрашиваю, почему вы просто не избавились от шантажиста. Я задаюсь вопросом, почему вы не уничтожили улики, как только они снова попали к вам в руки. Ведь это было единственно правильным решением, так почему вы этого не сделали? Хотели получить мощный рычаг давления на остальных конкурентов?

– Давайте отбросим условности и начнем уже называть вещи своими именами, – раздраженно проговорил Окчурин.

– Понимаю ваше негодование. Сложно быть до конца откровенным с человеком, когда не знаешь наверняка, насколько он в курсе событий, – сочувственно произнесла я.

– Вот именно. Хотите продолжить разговор, называйте реальные имена и выдвигайте прямые требования.

– Папка у меня, – бросила я.

В комнате наступила гробовая тишина. Окчурин даже дышать перестал, услышав мое заявление.

– Теперь вы замолчали, – сказала я, – а ведь только что настаивали на полной откровенности.

Окчурин открыл рот, собираясь высказаться. Я воспрянула духом, на долю секунды показалось, что он сейчас проговорится, признается, что папка была у него или он просто знает о ней. Но ликовала я преждевременно, противник оказался сильнее, чем мне хотелось. Он снова плотно сжал губы, чем поверг меня в разочарование.

– Говорить не хотим, – констатировала я, – и напрасно, ведь нам обоим понятно, кто выиграл этот раунд. Так зачем все усложнять?

Окчурин выдержал драматическую паузу в лучших традициях жанра. Он глубоко вздохнул, потянулся к резной коробке, стоявшей на стеклянном столике перед диваном, выудил оттуда дорогую сигару и начал обрезать кончик с таким видом, будто все время мира принадлежит ему. Я ждала. Медленно раскурив сигару, он выпустил в потолок три дымовых кольца и только после этого заговорил:

– О выигрыше говорить преждевременно. Мы еще не начинали игру, если быть точным. Вы успели много наговорить, только вот подтверждений своих догадок и умозаключений не предъявили. Сделали это намеренно или просто нечего предъявлять, я гадать не стану. Хотите знать, что я на самом деле собираюсь сделать?

– Это было бы кстати, – стараясь выглядеть бесстрастной, заявила я.

– Я собираюсь выставить вас за дверь, – спокойно ответил Окчурин. – Игра стала мне неинтересна. Вы отвратительный игрок, Татьяна. Полагаю, вам не в первый раз приходится слышать такое признание.

– Вот тут вы ошибаетесь. Почти всегда партнеры по игре находят меня сильным противником. Думаю, признаете этот факт и вы, если перестанете кривить душой.

– Убирайтесь вон из моего дома, – вскакивая с дивана, закричал Окчурин. – Даю вам минуту на то, чтобы вы навсегда исчезли из моей жизни вместе с вашими гнусными предложениями!