Что таится за завесой

Наклонившись вперед, Кэлум взял мой палец в рот и слизал кровь с раны, а я в смятении наблюдала. Когда его темный взгляд остановился на моем, по руке у меня разлилось тепло, глубоко проникая в замерзшую плоть. По венам заструился жар, обжигавший меня изнутри так, что захотелось всего, чего было нельзя, что напомнило мне о том, как он терся о меня своим членом, когда прижимал к дереву.

Что-то кипело во взгляде Кэлума, сгущая воздух между нами. Он медленно вытащил палец изо рта и зубами оторвал сухую полоску ткани, которую затем прижал к моему пальцу, чтобы остановить кровотечение.

– Подержи пока здесь, – скомандовал он, будто не подозревая, что меня возбудил вид того, как он слизывает кровь с моего пальца.

Со мной что-то было не так.

Кэлум встал на колени у моих ног, взялся за мой новый ботинок, развязал шнурки, стянул его и носок. Даже я увидела багровую опухоль вокруг лодыжки. Казалось, она выпирала между ногой и ступней.

– Гребаные боги, – выругался Кэлум, наклонив голову вперед.

Он разорвал простыню на полоски, осторожно обмотал ими лодыжку и лишь потом надел носок.

– Прости, – пробормотала я, понимая, что резко замедлю скорость нашего похода.

Кэлум никак не мог нести меня в течение нескольких дней, чтобы лодыжка зажила полностью, да и вообще мне повезет, если я смогу ходить завтра.

– Перестань извиняться за то, в чем ты не виновата. Ты же не хотела падать в этот чертов овраг. Ты бежала, спасая свою жизнь. Мне надо было просто убить их. По крайней мере, тогда ты бы осталась целой.

– Нельзя убить нескольких человек из-за какого-то плаща, Кэлум, – сказала я, качая головой.

Что-то мелькнуло в тени его глаз, когда он обратил внимание на мое лицо.

– Может, и нельзя, но я бы убил их всех за то, что они подвергли тебя опасности.

Когда он осторожно надел ботинок мне на ногу, я сглотнула, втянув в себя прохладный воздух.

– Тебя это пугает, детка? Я могу далеко зайти, чтобы защитить тебя.

Кэлум встал и протянул мне руку так, что это выглядело чем-то большим, чем просто предложение помочь мне встать. Мне казалось, что, приняв его руку, я приму его жестокость и готовность убивать тех, кто встанет у него на пути.

– Да, – призналась я, не в силах постичь такую реальность.

Интересно, убила бы я людей, которые хотели бы причинить вред Кэлуму, чтобы защитить его? Они ведь ни в чем не виноваты – они просто хотят выжить.

Нет, я не считала себя способной на это.

– Хорошо. Возможно, теперь ты станешь думать и поостережешься подвергать себя ненужному риску. Для всех лучше, если ты будешь находиться в безопасности, раз ты не хочешь размышлять над тем, что я сделаю, если кто-то попытается забрать тебя у меня.

Он привязал сумку к своей спине, одну руку просунул мне под колени, вторую под спину, поднял меня на руки и понес, как будто в колыбели, вверх по заросшему ежевикой склону оврага. Этот склон был не таким крутым, как место, где я упала, и вскоре перед нами замаячили горы. Кэлум выбирал путь, определяя, где можно найти больше пещер и, надеюсь, место, чтобы спрятаться, пока у меня не заживет нога. Прямо сейчас мы теряли время с каждым прошедшим часом, поскольку самостоятельно передвигаться я не могла. Я была для него обузой и все же не могла заставить себя улизнуть ночью.

Мне достаточно было представить, что Кэлум сделает со мной, когда снова найдет, и это удерживало меня рядом с ним. Я не переставала спрашивать себя, как моим спасителем оказался человек без моральных принципов и ограничений и с явным непониманием, как надо ухаживать по-настоящему.

Ведь не просто же так он решил, что женщина принадлежит ему и что он должен ее защищать, после всего нескольких дней, проведенных вместе.

Верно?

23

Я сидела у входа в пещеры, солнце садилось, и на горизонте уже начинали танцевать тени. Свет, который оно отбрасывало сквозь кроны ветвей и вечнозеленых иголок, заливал лесную подстилку жутким сиянием, пока Кэлум пробирался сквозь подлесок. Он проводил ладонями по корням деревьев и пням, ища мох и какой-то лист, из которого, по его словам, можно было сделать примочку, чтобы опухоль у меня на лодыжке скорее спала.

Вот уже не ожидала, что такой человек, как Кэлум, может знать о примочках. Наверное, эти знания он получил в библиотеке отца.

Он двинулся к другой пещере, вход в которую был гораздо больше, и я сразу же занервничала. Вход был на виду, а пещера – достаточно вместительной, чтобы звери могли входить и выходить под покровом темноты.

Кэлум спрятал травы и мох, которые собрал, в сумку, перекинул ее через плечо на спину и лишь потом подошел ко мне и забрал меня с пня, на котором я сидела. Без лишнего шума он поднял меня, перекинул через плечо и пошел, придерживая одной рукой и помахивая топором в другой.

– А поаккуратнее и поудобнее нельзя меня посадить? – проворчала я, приподняв голову ровно настолько, чтобы к ней не прилила кровь и не вызвала головокружение, когда он неторопливо пробирался через вход в пещеру.

Кэлум же на ходу насвистывал, совершенно не заботясь о теле, как мешок с корнеплодами висевшем у него на плече.