Что таится за завесой

– Скажи мне, что из сказанного неправда, и я с радостью исправлюсь, звезда моя, – ответил он, приподняв бровь в ожидании возражений.

Мне хотелось лишь одного – доказать, что он ошибается, но я достаточно хорошо знала: если буду бродить в одиночестве, потеряюсь через мгновение, а распухшая лодыжка… на собственных ногах я точно не смогу идти – тут уж не поспоришь.

– Как оглушительно тихо, – сказал Кэлум, и его лицо расплылось в довольной улыбке.

– Заткнись. Люди несовершенны. Кто-то не умеет ориентироваться, кто-то – сражаться или идеально ходить, – сказала я, прикусив язык, чтобы не успеть сказать ему, как штаны обтягивают его зад и бедра, когда он двигается.

– Ты совершенна, детка, даже когда спотыкаешься на неуклюжих ногах и ужасно ориентируешься. Я могу провести остаток ночи, рассказывая тебе обо всех твоих частях, которые я никому не позволю изменить. – Его голос понизился до низкого рокота, когда он произносил слова.

Между нами снова завибрировало напряжение и полетели искры энергии.

– Но думаю, ты пока к этому не готова. Однажды я прошепчу эти слова прямо тебе на кожу, целуя каждый сантиметр твоего тела.

– А что бы ты сделал, если бы я поступила так же? – спросила я севшим голосом и затаила дыхание.

Его темные глаза стали темнее неба самой темной ночью. Я как будто дразнила тигра, играла с хищником.

– Запомню ощущения, когда твои губы коснутся меня. Буду контролировать себя как можно дольше перед тем, как обнять тебя и погрузиться в тебя, – сказал он глубоким и тщательно контролируемым голосом.

Как будто знал, что, несмотря на то, как я начала этот разговор, всего одно неверное слово, сказанное им, заставило бы меня отказаться от того, чего мне так сильно хотелось.

Я откашлялась, оторвав от него взгляд, и снова переключила внимание на лодыжку, прервав таким образом напряжение между нами, чтобы не сделать того, о чем могла бы пожалеть.

– Откуда ты знаешь про примочки? – спросила я, переводя разговор на другую тему, чтобы подавить неловкость, которую чувствовала из-за его близости.

Кэлум наклонился к месту, где задрал платье, чтобы обработать ногу, сдвинул легинсы вверх, нежно и ласково погладил мне ноги.

– Из личной библиотеки отца, – сказал он, подтверждая мои недавние мысли. – Каких только книг у него не было. Большинство из них запрещенные. Если бы их обнаружили, дошло бы до смертного приговора.

– Тебе его не хватает. Даже по голосу слышно, когда ты говоришь о нем, – ответила я, придерживаясь его печального тона.

Когда он говорил об отце, то всегда отводил взгляд в сторону и не смотрел мне в глаза. Но после моего ответа Кэлум снова переключил внимание на меня, встретился со мной взглядом, и по его губам скользнула грустная улыбка.

– Мне не хватает воспоминаний о нем. Если бы обстоятельства сложились иначе, наши отношения сложились бы по-другому и мы могли бы стать друзьями. Вот этого мне и не хватает, – признался он.

– Ты имеешь в виду, если бы твоя мачеха не была такой… – Я замолчала, не желая подсказывать ему слова.

Он слишком мало говорил о ней, и подробности были такими скудными, такими расплывчатыми, что я не могла составить реального представления о женщине, которая помогала растить его.

– Жестокой? Да. Если бы она не была такой злобной, думаю, мой отец пошел бы на жертвы, необходимые для того, чтобы жить с моей матерью. Кто знает, какой могла бы быть моя жизнь тогда? – Кэлум переместил тело так, чтобы вытянуть ноги перед собой.

Мне не нравилась печаль, накрывшая тенью его красивое лицо. Свою уязвимость этот потрясающий мужчина умело скрывал под маской, которую носил постоянно. Мне тоже хотелось бы относиться к жизни так же игриво, как и он, но вряд ли у меня получилось бы. Его переживания были почти незаметны постороннему, больше проявляясь в те моменты, когда он менял выражение лица, когда не требовалось показываться в маске. И тогда на лице проступали его истинные эмоции. Если бы я не изучала его лицо, в которое было легко влюбиться, так пристально, чтобы запомнить каждую его черточку, я бы и не заметила этих настоящих переживаний.

Но для меня и моего сердца было бы легче и безопасней не делать этого.

– А расскажи мне еще одну легенду? – попросила я, сглатывая комок в горле.

Хотя мне не хотелось ничего, кроме как уступить пульсирующему влечению между нами. И я могла бы сделать это, восстав против Короны и всего, что она от меня требовала, если бы мое сердце не трепетало так в груди каждый раз, когда он встречался со мной взглядом. Я бы бросилась к нему, но в животе у меня порхали бабочки каждый раз, когда он клал на меня руку. Я могла бы очень легко влюбиться в этого мужчину, но понимала, что он никогда не станет моим, ведь, даже если бы он не бросил меня ради кого-то еще, он все равно никогда бы не стал моим. Метка фейри означала, что у него есть пара, есть кто-то, кто будет искать его до самой смерти.