Что такое интеллектуальная история?

Показательно, что в «Значении и понимании…» Скиннер писал, что надеется «вскоре завершить более систематический обзор данной темы, уделив особое внимание как изучению истории, так и использованию историографических примеров»[102]. С середины 1960-х гг. Скиннер читал в Кембридже лекции по истории политической мысли XVI – XVIII вв. и предполагал написать систематический обзор этой темы от Макиавелли до Монтескье и далее. В то же время он проявлял особенный интерес к предпринятому Максом Вебером в «Протестантской этике и духе капитализма» (1905) поиску объяснений того факта, что протестантизм был непосредственно связан с экономическим развитием в Германии, обгонявшей более отсталые католические регионы. Вебер выдвинул знаменитую гипотезу, согласно которой подъем капитализма следует объяснять не ссылками на утверждения марксистов о смене феодализма капитализмом, а тем, что на всей территории Европы его развитие легитимировалось через отождествление с религиозными ценностями и особенно с кальвинистскими требованиями отказа от роскоши, бережливости и умеренности, инвестиций в будущее, а не простого пользования уже имевшимися благами. Кальвинистская неуверенность в спасении шла рука об руку с призывами к благочестивой жизни. Скиннер хотел узнать, каким образом жизнь в согласии с Божественным провидением стала ассоциироваться с предусмотрительностью и рациональными формами поведения. Кроме того, он ставил под вопрос правомерность устойчивой ассоциации между протестантизмом и Новым временем, которую защищает Майкл Уолцер в своей «Революции святых» («The Revolution of the Saints», 1966), а заодно и те свободы, которые объявляются определяющими чертами современного мира[103]. Подобные проекты стали вспомогательными элементами изучения политической мысли XII – XVII вв. и ее влияния на становление современного государства и на бунты против него. Скиннер «пытался предложить образец [своего] подхода»[104] в изданной в 1978 г. двухтомной работе «Истоки современной политической мысли», посвященной эпохам Ренессанса и Реформации. В этом труде он описывает процесс постепенного отождествления государства с искусственной личностью, стоящей над неуправляемыми элементами политического сообщества, что создавало возможность для разрешения повсеместного религиозного конфликта.

По мнению Скиннера, Ренессанс определяется только на большом промежутке времени и без четких временных границ. Такие историки, как Ханс Барон, ошибочно усматривали существование четкого водораздела между Средневековьем и Ренессансом, который Барон относил к 1400 г., когда во время конфликта Флоренции с миланскими Висконти произошел отказ от идеи монархической империи в пользу самоуправления и политической свободы[105]. Согласно Скиннеру, связь между свободой и самоуправлением установилась намного раньше, за несколько поколений до восприятия идей Аристотеля Западом, и с опорой на толкователей и комментаторов римского права. Двухтомный труд Скиннера завершается рассмотрением теорий сопротивления начала XVII в., когда, по его мнению, уже можно говорить о зачатках современной политики. Достижение Скиннера заключалось в критике гипотезы о том, что кальвинисты и пуритане изменили политический пейзаж раннего Нового времени. Он указал на близость политических аргументов радикальных кальвинистов и лютеран 1530-х гг. Более спорным в его работе стало возведение истоков их идей к неотомистам Саламанкской школы, таким как Франсиско де Витория, Франсиско Суарес и Хуан де Мариана, а также к парижским теологам начала XVI в., таким как Джон Мейджор и Жак Альмэн. Начало либерального модерна отодвигалось еще дальше в прошлое, а связь между католическим концилиаризмом и последующим конституционализмом особо подчеркивалась.