Что такое ППС?

– «Благоприятные финансовые и материально-технические условия, предложенные заказчиком, со временем приведут к многочисленным нарушениям дисциплины среди сотрудников, столкнет их с риском несанкционированного применения оружия и спецсредств. Деятельность отдельных структур АЛИСа, в силу своей специфики, под видом возврата долгов, может вовлечь сотрудников «Тантала» к участию в вымогательстве, другим незаконным действиям»

– Боже! – тряхнул головой Медведенко, – Кошмар! Начфин все бумаги уже написал, подписал, подсчитал… В общем, все! Звони, Юрий Юрич, давай-ка, звони этой шельме!

– Потемкин! – загремел, дождавшись ответа из трубки прямой связи, ротный, – Место тебе человек заказал, у Христа за пазухой! Ты не находишь? Находишь! Так что же ты мне написал? С головой ничего не случилось? Рассол принесу. Не надо? А как же тебя понимать? Он же звонить мне сегодня будет! Да он, к концу дня приехать должен! А что я скажу? Ты думал? Ты отвечаешь за то, что писал?

– А ты слушай… – включил Юрий Юрич динамик для Медведенко.

– Отвечаю. Лахновский, если и позвонит Вам сегодня, то вряд ли приедет.

– Ты что, в пятый угол загнал его, а? Ты что с человеком сделал?

– Будьте спокойны, я ничего с ним не сделал! Но он не приедет. Уверен, – помедлил, секунду, Потемкин, – на девяносто восемь процентов.

– Он себя плохо чувствует?

– Как может чувствовать себя депутат, у которого помощник в реанимации?

– Как так? – ничего не понимает Птицын.

– Совершил преступление, а теперь при смерти…

– Что происходит, что ты несешь, Потемкин? А ну-ка, давай выходи и дай разъяснения, по существу.

– По существу я изложил в рапорте: уважаемый Альфред Петрович старается сделать из нас карманную милицию для себя.

Ротный выключил связь.

– Юрий Юрич! – качал головой Медведенко, – А я говорил, в первый день говорил: хлебнем мы чудес! Опера – там нормальных нет…

– Давай о другом! Два процента не так уже много, а он, скорей всего думал, когда писал.

– Так вот, – продолжал Синебрюх, – депутат научил нас: «Обшмонают вас на таможне, а вы говорите: знать ничего не знаем, мы люди простые, но если нарушили – оформляйте. А после – сюда и подойдете к Славику. Ясно?» Вот так – с потрохами, сидели мы с «Красным» в чужих руках!

Все так и было. Нас досмотрели, нашли валюту. Так и так – задержали. Оформили, как полагается. Мы возвращались, встретились снова и Славик на нас, на троих, отдал по доляшке из тех же, вьетнамских денег. А все остальное, сколько – не знаю – ГАИшники взяли себе. Вьетнамцам мы показали бумагу с таможни, сказали: попались.

– А депутат?

– Когда мы вернулись с таможни – не было.

– Так и пиши.

– А на прошлой неделе, – поднял Синебрюх и куснул авторучку, – мы так же решили сделать. Лок согласился, что лучше в Москву. Мы убедили, – сказали, что образовались концы на границе. Он поверил, у них теперь денег мало, а очень надо… Славик нас, как положено, остановил. Мы отдали деньги и позвонили Локу. А что мог вьетнамец? Туда сунуться – нет, однозначно! Все, – решил бы – хана! Смирился бы, и не сунулся. Пережил бы… Не первый раз. А он Вам позвонил. Этого мы не знали. А потом позвонил: выезжаем с Потемкиным. Ужас! Мы к Славику: Славик, что делать? Нас уже обыскали, в таможне. Славик туда. «Козлы!» – орал на меня и «Красного». Да кто знал! В общем, все пришлось сделать в обратку.

– Хорошо, – согласился Потемкин, – Верно. Но это – пока не пиши…

– Почему?

– Нарушаешь порядок. А возле аэропорта?

– А там? А что там…

Обрыв в середине подвздошья ощутил Синебрюх. Не хотела, не поднималась рука, писать об этом. Страх пригнавший к этой беседе, уже отступил: Потемкин его успокоил. «А не много ли будет?» Из-под бровей, Синебрюх посмотрел на Потемкина: чем ему крыть? Да ведь, кажется, нечем… В живых – только «Красный», но что он, дурак? Торговаться! – решил Синебрюх. Пусть же Потемкин, хоть раз, утрется.

Близкую ненависть ощутил Синебрюх. А Потемкин – с чистенькой, светлой душой, расхаживал, или курил за соседним столом. Спокойно и с удовольствием, просто…

«Слоняра! – подумал о нем Синебрюх, – Ты уши развесил. Ты очень легко свое получаешь! Даром. На блюдечке – от меня – с голубой каемкой! А я? Да плевать! А я приговор самому себе и своей рукой, под диктовку, пишу! И тебе наплевать, тебе этого мало?»

Он готов был… хотел…

– Я знаю, – сказал Потемкин.

Синебрюх поднял остывающий взгляд.

– Ты сейчас ненавидишь всех. Потому что всем лучше, им хорошо, и мне – тоже, а ты – в одиночку тонешь. Причем – в дерьме. Но ты забываешь, что всех обманул и объехал, сначала – ты! И хорошо ты поехал: вспомни 4 ноября! Никого не позвал! На автобусе, на который тебе же, друзья собирали деньги. Ты лучше меня, сам об этом сказал: «Нож в спину»! Не так ли? Ты просто не знал, что приедешь в болото. Но вот приехал! А прыгать в трясине лягушки способны, ты – нет. Со мной можешь спокойно поговорить. А не хочешь, я отвернусь, да пойду. Как хочешь…

– Ой, нет…

– Что?