Что такое ППС?

– Юрий Юрьевич, – попросил Потемкин, – я по сути и подробно доложу Вам, но чуть позже. А пока, поговорить бы нам с Иван Петровичем вдвоем. Это важно…

Птицын, не уверенный, а надо ли – но согласился: кто сейчас знает, что не надо, а что надо?

– Полчаса, Потемкин!

– Спасибо. А это Вам, – протянул он папку.

– Что это?

– Обзорная справка, рапорт и обоснованный вывод.

– А-а, Лахновский? Я ознакомлюсь, а ты побеседуй свои полчаса.

– Здесь мы с Вами уже, – постучал по баранке Потемкин, – помните, говорили? Так что теперь – на моей территории.

И показал водителю на выход.

В кабинете, плотно закрыв за собою дверь, Потемкин вытряхнул пепельницу, вынул сигареты и зажигалку, приглашая Ивана Петровича к долгой беседе.

– Все готово уже, все Вам ясно, – тоскливо протянул Иван Петрович, водитель по прозвищу «Синий», – осталось руки, – поднял он запястья – сунуть Вам в кандалы, и конец…

– Что ясно, то это так, – согласился Потемкин. – Вот на работу приехал сегодня, и получил полную ясность.

– Я так и подумал. Вообще я сегодня ночью все уже понял. А поэтому, – «Синий» вздохнул, – явку с повинной хочу Вам дать…

– Я не требую явки, с повинной Иван Петрович.

– Я добровольно.

– А надо ли? Наши еще ничего не знают, свои не сдадут. Гулял бы, – Потемкин теперь говорил на «ты», – А то и «на лыжи стать»* (*Уголовный сленг: бежать) можно.

– Нет, Вы-то знаете! Нет… – тряхнул головой Синебрюх.

– Но я не работаю в розыске, в следствии. Как я приму у Вас явку с повинной?

– Да, но я с Вами, нормально … А опера – те порвут! Я не выдержу.

– Смеялся ты надо мной недавно…

– Это в автобусе, там, когда Вы баранку дергали? Было. А Славик потом мне всю плешь проел Вами.

– То есть?

– Спрашивал, что, да и как…

– Ну, и что ты сказал?

– Что, мол, баранку подергал, затылок почухал. Ну, в общем, как было…

– Понятно.

– И у «Синего» спрашивал. Он то же самое, в общем, сказал, и анекдот рассказал. Но я видел: Славик нам не поверил. Ему не понравилось, что Вы о том эпизоде у аэропорта спрашивали. Он говорил, что Вы человек опасный, а мы не верили. А после, сегодня, когда у него венчик кровавый слетел из затылка… тогда я все понял… Вы все про нас знаете. Славик ругался страшно, когда Вы на таможню приехали. «Красный» его успокаивал «Ерунда! Ну и что, что приехал? Плюнем, забудем!» А Вы же ничего и не делали, никого не трогали, поулыбались, с людьми поздоровались, да и уехали. Но у меня и тогда сердце екнуло. А вчера, Славик, зная, что Вы выходной, сказал: «Потемкина спать уложу – догоню вас!» Уложил, получается, нас догнал, и его убили. И я решил сдаться.

– А чего там, по месту не сдался?

– Не хватило духу. Приехали «Скорые». Нашего сразу, и этих – в носилки…

– Наш – это кто? Славик? Или подельник твой?

– Что Вы! Сержанта имею в виду, Ромашкина…

– «Наш»! – возмутился Потемкин, – Да кто б говорил!

– Ну да, извините. Неправ… -вздохнул Синебрюх. – Ну, так вот, – осторожно напомнил он дальше, – милиции понаехало много. Нас, меня тоже, жалели: писать, говорят, Вы сможете? В общем, ну как там признаться, они же меня человеком считают… Тогда я о Вас и подумал.

– Стыдно так, что признаться страшно! – покачал головой Потемкин.

– В общем, сдаюсь я Вам. А уж Вы – отдадите дальше, кому угодно и как угодно – мне все равно. Только не сразу – не переживу…

– Помогу тебе сделать явку с повинной, а это поможет тебе. Но пойми две вещи, – как два восклицательных знака, застыли два пальца Потемкина: – Явка с повинной не освобождает от уголовной ответственности. Вину смягчает. И следствие будет «За», и сказать свое слово суду, не забудет. Но ты должен сказать мне не меньше, чем я уже знаю. Ты понял? Не меньше!

– Понятно… Второе?

– Второе – деньги. Неприятный момент. Будет больно, но – выдать придется! Деньги изымем. Не домашние деньги – а те, что «намылись» от Вашего «бизнеса». К этому ты готов?

– Да, не думал, – печально сказал Синебрюх, – но, начальник, готов!

– «Начальник?» – способный ты человек, легко входишь в роль.

– Да Вы просто, – завелся «Синий» – Вы просто не видели, не были там! Не знаете, как на глазах убивают! Руками? Я это видел! Я все это видел! – кричал Синебрюх, – И что я мог сделать? А теперь уже все! Для меня уже все! Меня нет… Мне – конец!

– Да уж тебе-то… Живой, вон.

– Мне! И «Красному», тоже – конец! Да: нас – за такие деньги!!! А Славика мама? Друзья… А вьетнамцы? Да им показаться – на месте сгорю!

– От стыда?

Синебрюх торопливо кивнул.

– Какой бежать, какие «лыжи»? Найдут! И порвут – я уже это видел, в автобусе, ночью, сегодня! Порвали на части! Руками, ногами. Меня тоже самое ждет – мы для них как нож в спину…

– Виталика рвали7

–Его. И «Красного», – перевел дух «Синий», – заберите! На даче он, в Савинцах и ничего не знает. Но приедет – и попадет прямо в зубы. Не арестуете – изорвут… Арестуйте!

– Кого нам еще спасать?

– Это все.

– А водитель КАМАЗА?

– Нет. Он случайный, Лок заказал на одну поездку.

– Смертник!

– С чего вы взяли?

– С чего? – в упор посмотрел Потемкин, – А как у Ромашкина самочувствие, а? Ничего, как обычно?

– Но его не убили. И не собирались…