Что такое руна? И другие эссе

Должен упомянуть, что «негативное» и «иррациональное» изменение, представленное Ётунами и Ётунхеймом, не просто причина всех бедствий и мутаций в природе. Влияние Ётунов мы находим везде, где терпит неудачу природа, до той или иной степени, в реализации формы (о природе формы смотри мои рассуждения об Асгарде выше). Например, когда мальчик взрослеет и обнаруживает, что, к его разочарованию, уши становятся непропорционально большими (не изуродованными, просто достаточно большими, чтобы это было эстетически неприятно), за это ответственна упомянутая «сила». Когда обнаруживаются такие вещи, мы не можем не поверить, что будто бы что-то помешало «правильному» развитию.

Таким образом, Ванахейм и Ётунхейм представляют два разных типа изменений. Их противоборство это источник бесконечного несчастья для людей. Если бы этот конфликт не существовал, каждая весна и лето были бы идеальными; каждый ребёнок рождался бы идеально сложенным; каждое лицо было бы безупречно пропорционально; не было бы мутаций или врождённых аномалий; каждый бы без всяких усилий обладал невозмутимостью и твёрдым характером; не было бы болезней, и все бы умирали в глубокой старости (при этом отлично выглядя до самого конца). В общем, жизнь была бы отвратительно скучной. Хуже того, у людей не было бы возможности развить чисто германские добродетели, такие как отвага, благородство и верность. Ведь мы развиваем эти достоинства только в испытаниях: то есть как ответ на трудности, неудачу и из желания компенсировать недостачу чего-то другого.

4. Заключение

Что можно сказать о Мидгарде? Наш мир лежит на пересечении четырёх пар миров[69]. Это место где оппозиции встречаются, смешиваются и преодолевают друг друга. «Диалектика» примирения оппозиций есть неизменная характеристика германской традиции, вновь заметно проявившаяся в средневековом германском мистицизме и в современной германской философии (особенно у Гегеля).

Мидгард — это место, где встречается форма и материя, где дух пытается извлечь правду из сокрытия. В этом месте случается жизнь и смерть. В Мидгарде осознанный человеческий дух преобразовывает сущее в соответствии со своими идеями о том, что может быть и должно быть — в то время как нечеловеческие, бессознательные силы работают над формированием природного мира. В Мидгарде solve встречает coagula: здесь силы расширения и сокращения, или растворения и сближения, встречаются и смешиваются. В Мидгарде два типа оппозиционного изменения — упорядоченное и неупорядоченное, по часовой стрелке и против часовой — встречаются и формируют наш прекрасный, но не идеальный мир.

Теперь должно быть вполне очевидно, что я интерпретировал разные «миры» как выражение определённых характеристик нашего мира. Мне несложно представить, как кто-то заключит из этого, будто я верю, что разные миры являются мифической «проекцией человеческого сознания». То есть, к примеру, якобы я считаю Муспельхейм и Нифльхейм символическими, мифическими выражениями двух фундаментальных принципов, управляющих всем сущим. Если это так, то наши предки держали эти принципы в уме, так сказать, проецируя их в пространство — гипостазируя их как «миры» и наделяя характеристиками, предполагающими их природу или функцию, посредством некого ассоциативного мышления: огонь и лёд, морозные реки кишащие ядовитыми змеями и т. д.

С некоторыми оговорками, именно это я и имел ввиду. Однако тут всё не так просто. Во-первых, как уже говорилось в «Четверице»: «Моя конечная цель заключается в том, чтобы видеть и чувствовать так, как это делали мои предки». Кто-то может заявить: «Вы не продвинулись ни на шаг в этом деле. По сути, теперь вы ещё дальше от цели, чем были в начале. Наши предки верили, что действительно существует Муспельхейм; что это было реальное место, но вы-то так не думаете. Вы считаете, что это попросту символ идеи или природного феномена. Вопреки утверждениям, ваш подход это не попытка восстановить верования наших предков; ваш подход — это интерпретация в доступном современным людям ключе».

Мой ответ будет весьма непрост[70]. Во-первых, тут явно прослеживается снисходительность к нашим предкам. Да, я предложил интерпретацию их космологии и объяснил, что, по моему мнению, означают девять миров в действительности. Но я не считаю, что просто накладываю свои мысли на мифы. Я считаю, что наши предки были умудрёнными мыслителями, которые довольно хорошо понимали, что их мифы были символическим выражением фундаментальных истин. Однако они использовали тип мышления который теперь кажется нам чуждым.