Что упало, то пропало

– Или, может, прогуляемся?

Я надела на Моди ошейник, пристегнула поводок, и мы вышли из хлева: свернули направо, прошли через задний двор и по узкой тропинке вышли к ручью. Думаю, что это был приток той реки, вдоль которой мы гуляли с Эйлсой. Это был неглубокий каменистый ручей с неровными берегами, скрытый в тени высоких деревьев. Мы шли вдоль него пока не набрели на несколько камней, лежавших в русле, и, осторожно ступая по ним, перебрались на другой берег. Пару минут мы стояли на залитой солнцем поляне. До нас долетали звуки из дома: гул голосов, стук мячей на теннисном корте, визг Беа, плеск воды. Жужжали насекомые. Быстро пронеслась стрекоза.

– Я больше не буду играть в World of Warcraft, – сообщил Макс. – Папа говорит, что у меня мозг загнивает от этой игры.

– О боже! И ты тоже так думаешь?

– Я не знаю.

Вдали послышался шум трактора.

– Наверное, стоит играть поменьше, если это порадует твоего отца, – сказала я.

Макс подобрал палку и со свистом обрушил ее на цветки бутеня.

– Что бы я ни делал, его это не радует, – заявил Макс. – Я и сам ему не нравлюсь.

Тон его был непринужденным. Звучи он более расстроенно, я бы получше обдумала ответ. Но моя голова все еще была переполнена событиями прошлой ночи.

– Твой отец не ценит то, что имеет, – сказала я. Макс посмотрел на меня – и я увидела мольбу в его глазах, но опять упустила свой шанс. – Я тебя ценю, – продолжала я. – А я не член семьи, так что это в два раза важнее. – Потом я сменила тему. – Бутень клубненосный внешне очень похож на болиголов.

Макс пошел вверх по заросшей тропинке, и я последовала за ним. Ежевика, высокая трава, большие цветочные головки царапали голые ноги Макса. Мы свернули налево – тропинка шла по полю, потом вверх через заросли колючего кустарника к единственному дереву на пригорке. Я пыталась придумать какое-нибудь задание, так что мы сочинили рассказ про спаниеля, который сбежал из дома, где к нему плохо относились, и стал жить с лисами в лесу. Мы должны были по очереди придумать предложение, но Макс взял инициативу в свои руки. Спаниель оказался в стае гончих, охотившихся на одну из лис, с которой он подружился. Я сейчас уже не помню подробностей – хотя даже набрала этот текст на компьютере, когда вернулась в Лондон, – но рассказ был полон чувственных и эмоциональных деталей. Основной конфликт – между возбуждением собаки, участвующей в погоне, ее инстинктом убивать, и эмоциональной связью с добычей – был проработан с настоящим вдохновением. При мысли об этом рассказе у меня по спине пробегают мурашки.

– Блестяще, – похвалила я.

– А какой будет конец?

– Не знаю. Может, тебе удастся как-то вернуться к началу.

– Вроде как спаниель ведет лис в тот дом, где его били, и мстит?

– Мне нравятся истории о мести, – рассмеялась я.

Макс остановился.

– У меня получилась настоящая история, да?

– Именно!

– Ух ты!

– Моя работа здесь закончена, – объявила я.

Вернувшись, мы застали Мелиссу и Беа в кухне. Работала посудомоечная машина, а сушка возле раковины была заполнена шаткой грудой перевернутых вверх дном тарелок. Мелисса сообщила нам, что Роза, Гэри и их дети уехали, а «мама с мужиком» играют в теннис. Далила пошла в комнату отдохнуть, а «остальные» у бассейна.

Я налила воды для Моди, и собака принялась жадно пить. Беа наклонилась, чтобы ее погладить, и спросила, можно ли ей прогуляться с Моди по саду.

Я согласилась. Хотя не следовало. В итоге я осталась страдать от безделья и жары. Будь у меня в руке поводок Моди, я бы туда не пошла. И так было бы лучше. Когда дом был полон людей, а потом часть разъехалась, трудно приспособиться к изменениям. Мне было любопытно посмотреть бассейн. Но сперва мне стоило бы пересчитать всех гостей…

Терраса огибала дом, и у дальнего ее конца, за углом здания, обустроили квадратную лужайку с каменными плитами в центре. За ней возвышался ряд невысоких деревьев, их густые кроны были подстрижены в форме шара, а между ними – калитка из кованого железа, украшенная сердечками и листочками.

Калитка была прикрыта, я толкнула ее, но она поддавалась с трудом – нижний край цеплялся за землю и траву. В результате я приложила слишком большое усилие, и, преодолев сопротивление, она отлетела прямо в дерево. Так что теперь мне пришлось высвобождать ее из веток и листвы. Листья были тонкими, темными и остроконечными. Форма их показалась мне знакомой, но я не сразу смогла вспомнить, как называется это дерево, хотя у меня было смутное ощущение, что оно ядовитое. По какой-то причине я ассоциировала его со смертью.

Сперва я заметила бассейн и только потом все остальное. Он был продолговатой формы, вода доходила до краев – зеленая и мутная. По моим представлениям, бассейн должен выглядеть несколько иначе. Уж если вы тратите деньги и усилия, стоит убедиться, что вода будет правильного голубого цвета: цвета рубашек Aertex[48], меламиновых тарелок для пикника, летних платьев 1950-х годов и ставней французских домов. А не эта унылая серая школьная форма.