Что упало, то пропало

– Этот дом. Он еще хуже, чем я думала раньше. В нем нельзя жить.

Я постаралась сделать вид, что дышу нормально.

– Я его еще почищу. Я обещаю.

Она встала.

– Соберите вещи и пойдемте со мной. Переночуете у меня. Не хочу оставлять вас одну.

Глава 22

Одна детская пустышка, белого цвета.

Contact, неперех. гл. – контактировать: вступать или находиться в контакте.

Сегодняшняя встреча была назначена на два часа дня, но Эйлса стояла у входной двери уже в полдень, ожидая, когда я наконец ее отопру. Она надела зеленое шелковое платье – трогательно, что она выбрала именно его, ведь это было то самое платье, которым так восхищался Рики Эддисон. Но теперь оно немного смялось. Ткань тонкая, поэтому я заставила ее надеть колготки и бордовую куртку.

Доехали мы без проблем, хотя ни одна из нас заранее маршрут не проверила. Центр социальной помощи семье и детям вроде бы располагался в Воксхолле, но когда мы проверили по карте, он оказался ближе к станции метро «Овал» на Северной линии. Ошибка незначительная, не так далеко идти, но все равно это усилило нервное напряжение Эйлсы.

Я понятия не имела, чего ждать. В отзывах центр оценивали на 3,4 звезды, хотя персонал быстро реагировал на все жалобы («Нам очень жаль, что вы восприняли этот опыт “будто попали в тюрьму”. Мы делаем все возможное, чтобы обеспечить…»). Невысокое, невзрачное здание, построенное в 1980-е годы, было втиснуто между высотными многоквартирными домами. Двое мальчишек лет одиннадцати катались на велосипедах, пытаясь поднять переднее колесо. Черно-белый кот сидел на большом зеленом мусорном контейнере. На фотографиях в интернете был сад, но, видимо, это было в их филиале в Солихалле.

Социальный работник увидела нас в дверях и сразу же отвела в маленькую комнату, которая из-за попыток придать ей более веселый вид с помощью рисунка на стене – дерево, сова, много розовых и желтых птиц – выглядела только печальнее. С одной стороны лежали игрушки и книги, железная дорога и кукольная кухня, с другой стороны стоял диван, обтянутый красной тканью, похожей на обшивку спортивного автомобиля. Там же стоял низкий столик и несколько разномастных стульев. В комнате пахло леденцами и несвежим дыханием, ковер хрустел, когда на него наступали. Не знаю, издавала ли этот звук грязь на нем или пол под ним.

Я уселась на красный диван и заговорила о погоде с социальным работником – седой женщиной с дружелюбным лицом, в платье в горошек и черном мужском кардигане. В ее образе выделялась куча мелочей: шпильки в волосах, очки в металлической оправе на шнурке, бейджик на шее, который она постоянно теребила в руках. У ног стоял расстегнутый портфель, в который было всунуто слишком много бумаг и наполовину съеденный завтрак в пакете. Я почувствовала в ней родственную душу. Эйлса, сгорбившись над столом, внимательно разглядывала свои расчесанные руки и не обращала на нас внимания.

Казалось, мы ждали целую вечность, хотя, вероятно, минут десять, пока в коридоре не послышались голоса и движение. Эйлса вскочила на ноги и бросилась к двери, в которую вошли Мелисса и Беа, а за ними шла еще одна женщина из социальной службы, помоложе. Несколько секунд назад Эйлса была унылой, апатичной и обессиленной, а теперь вдруг стала выглядеть совершенно невменяемой. Волосы у нее спутались и напоминали воронье гнездо, она махала руками, а лицо изменилось от рвения и энтузиазма. Обе девочки инстинктивно отпрянули назад, а Беа, отступая, поцарапала руку о металлическую щеколду. Эйлса бросилась к ней, издав пронзительный крик, сочувствующее «Ой-ой-ой!», и попыталась поцеловать царапину, потереть ее, пока сотрудница социальной службы не оттащила ее и не предложила сесть.

– Где Макс? – спросила Эйлса, снова вскакивая.

– Он не хотел ехать, – четким и ершистым тоном ответила Мелисса. – Он…

– Нужно проявлять осторожность при первом контакте, не надо ни на кого давить, – быстро перебила молодая сотрудница социальной службы. Она внимательно смотрела на Эйлсу и кивала. – В следующий раз.

Эйлса уставилась на нее, потом медленно опустилась на стул, тоже кивнула и повторила:

– В следующий раз.

Прошло всего несколько недель с тех пор, как я последний раз видела девочек, но они обе выглядели по-другому. Теперь волосы Мелиссы стали платинового цвета с темными корнями, на ней была юбка трапецией и блузка с плотно прилегающим к шее отложным воротничком со скругленными концами. Беа завязала волосы в несколько пучков, на ней было разлетающееся платье нежно-розового цвета с кружевами, которое подошло бы подружке невесты. Определенно, тут поработала Сесилия Тилсон, и это было ужасно. Их лица тоже выглядели по-другому. Я уже хотела написать: старше. Но на самом деле – младше: подавленные и уязвимые, с напряжением вокруг глаз и вялыми ртами, словно эмоции должны были вот-вот вырваться наружу.