Что увидела Кассандра

К полуночи я заполнила очень много мусорных пакетов, выдохлась, но и близко не подошла к заветной двадцатке. Как вообще можно с этим справиться, когда надо перелопатить весь дом? Я включаю еще одну серию. Конечно, я все их уже смотрела, но не в этом суть. К тому же я каждый раз замечаю что-то новое. Я же говорила, что люблю два момента в «20 или меньше»? Второй происходит в конце каждой серии после того, как ветеринарка – или шеф-повар, или учитель, или урбанист – обнаруживает, насколько счастливее она стала, превратившись в нового человека. В последние две минуты передачи либо Аннет, либо Стив демонстрируют одну вещь из своих двадцати. В этой серии очередь Аннет.

К выбору своей двадцатки Аннет подошла довольно прагматично. У нее есть набор для резьбы по дереву (это вообще-то много небольших вещей, но в одной коробке, так что считается). Пара нефритовых сережек, доставшихся от матери. Удочка. И моя пока что самая любимая вещь – пластиковый Микки-Маус, который умещается у нее в ладони. Его уши так обтерлись, что черная краска сошла, обнажив пластмассу телесного цвета. Аннет не из тех, кто трясется над вещами, но по ее лицу, когда она держит игрушку, видно, что она ее обожает, так что и я люблю этого Микки-Мауса.

У «20 или меньше» пока только три сезона, в каждом по шесть эпизодов, то есть ведущие показали восемнадцать из сорока необязательных вещей. Это очень волнительно. Я раньше много обсуждала это с Джошем, пытаясь угадать остальные двадцать две вещи: вдруг передачу прикроют до того, как мы увидим их все?

– Ты же понимаешь, что это, скорее всего, пиздеж? – сказал Джош. – Они же кучу бабок зашибают на этой передаче. Так я и поверил, что все, что у них есть, – два обогревателя и формочка для кексов.

Я сказала, что он ничего не понимает, и вышла из комнаты.

Есть много признаков того, что ничего хорошего из отношений не выйдет. Это был один из них.

Хоть я и планировала проснуться пораньше и продолжить работу, я проспала, и у меня еле хватает времени закинуть в машину все мусорные пакеты, прежде чем отправиться с мамой на обед. Мы встречаемся в кафе, где подают рыбные тако, а на стене картинка с улыбающейся рыбой, завернутой в тортилью.

– Как думаешь, эта рыба знает, что ее сейчас съедят живьем? – спрашиваю я у матери.

– Нам обязательно обсуждать это каждый раз, когда мы здесь едим? – говорит она. Мы откусываем от своих тако. Салат и белый соус вываливаются с краев.

Мама никогда не прерывает молчание первой. Это ее суперспособность, поэтому я выпаливаю: «Джош меня бросил», хотя и собиралась не говорить этого до самого конца обеда, чтобы у нее не было времени отвечать. Я всегда так делаю. Говорю раньше, чем хотела, признаю́сь во всем, когда не собиралась.

– Ох, Марси, – говорит она, и я сразу понимаю, что именно она имеет в виду.

– Он меня бил, – говорю я.

– Он тебя не бил.

– У нас ничего не вышло. Ему нравились кулинарные передачи, и он презирал людей, которые делают себе татуировки.

Мама качает головой и откусывает еще кусочек тако.

– Ему не нравилось, что я так много сплю. Но как иначе, если работаешь официанткой.

– Вообще-то сегодня я хотела с тобой кое-что обсудить, – говорит она, вытерев чистой салфеткой уголки рта. Моя салфетка разодрана и скомкана. – Мы с твоим папой продаем дом.

– Дом? – говорю я. – Мой дом?

– Наш дом. Дом, в котором ты уже много лет не живешь. Мы давно выставили его на продажу, и теперь у нас появился покупатель. Мы продаем его и переезжаем в Лас-Крусес. Твой отец хочет заняться живописью.

– Ты же любишь этот дом.

– Это всего лишь дом, – вздыхает мама. – Дорогая… – Она берет меня за руку. – Мы с твоим отцом готовы к переменам.

Я представляю Аннет и Стива, потирающих руки: целый дом исчезает, пока не останутся одни черные мусорные пакеты.

– Мы знали, что ты расстроишься, – говорит она.

– Я расстроена не из-за дома. Я расстроена из-за Джоша, – говорю я. Говорю, что ждала от нее поддержки, но не дождалась.

Мама говорит, что мы должны обсудить это снова и затягивать нельзя, потому что ей нужно, чтобы я вынесла свои коробки из гаража.

– Может, вы с братом снимете склад пополам.

– Я расхламляю свою жизнь! – Я произношу это слишком громко. Рыба на стене даже перед смертью проявляет гораздо больше достоинства, чем я сейчас. – И выбрасываю мультиварку.

– Тебе бы следовало сначала хотя бы предложить ее Джошу, – говорит мама.

Надеюсь, она в курсе, что иногда ведет себя просто как сука.

Я думала, что обрадуюсь, выгрузив мешки у благотворительного магазина, но обед испортил мне весь триумф. Я заношу один из пакетов внутрь, но пожилой сотрудник говорит мне, что вещи надо оставлять у черного хода. Припарковавшись, я вижу кучу вещей, наваленных перед закрытой железной дверью. Большинство благотворителей не отличаются такой организованностью, как я. Вот кукла в абажуре от лампы. Открытый пластиковый контейнер с кучей видеокассет. Тостер, откуда даже крошки не вытрясли. Я прислоняю пакеты к стене. Когда я заканчиваю разгружать машину, с меня льется пот. В сумке звякает телефон.