Что в имени твоем, Байкал

Названия, данные Байкалу различными народами — эвенками, древними тюрками, монголами, якутами, бурятами, доносят нам из давно минувших веков отношение народов к чудесному и прекрасному озеру-морю, всегда поражавшему воображение людей. В глубокой древности Байкал оценивался прежде всего как «большой водоем», «большая масса воды», «обширный бассейн». Поэтому нарицательные слова, означающие все эти понятия, позднее переросли в имена собственные. Так, у эвенков нарицательное «ламу» — «море» трансформировалось в собственное название Байкала — Ламу. Такой же процесс, по-видимому, прошло нарицательное «тенгис» — «море» у древних тюрок. Как и когда произошел этот переход, достоверно утверждать невозможно. В научной литературе данный процесс остался мало освещенным. Кроме того, очень трудно вообще определить судьбу одного изолированного слова — необходимо рассмотреть происхождение и историю других географических названий в регионе. Тогда на фоне общих процессов, под влиянием которых складывались географические названия, легче определить, когда и каким образом возникло название Байкал.

Отметим, что рассмотренный путь появления географических названий обычен.

Древнему человеку незачем было давать особые «отметины» каждому озеру, реке, горе. Это обстоятельство отмечал видный исследователь Центральной Азии Александр Гумбольдт: «Самые древние названия горных цепей и больших рек первоначально почти всюду означали только гору и воду». Особые названия возникли позднее; необходимость в них появилась тогда, когда надо было одно озеро чем-то отличить от другого, одну реку или гору от другой. Собственные названия давались, скорее, тем природным объектам, которых было много, в которых можно было запутаться, как среди одинаковых домов без номеров, как среди похожих улиц без названий. А Байкал на всю Сибирь один. Поэтому не было необходимости с чем-то его сравнивать, давать ему особое название. Именно по рассмотренной причине к Байкалу длительное время применялись нарицательные названия, которые со временем перерастали в имена собственные, чему способствовали перемещения народов, так как при этом прежнее смысловое значение терялось.

Характерно, что многие народы, приходившие на берега Байкала, не давали ему собственное название, а оставляли то, которым пользовались народы, жившие здесь ранее. Первыми это сделали, — по-видимому, монголоязычные племена, когда они переняли у древних тюрок название Тенгис, присоединив к нему для лучшего понимания свое нарицательное слово «далай». Подобным же образом поступили русские, что убедительно доказывается богатым документальным материалом. Русские одновременно познакомились и с эвенкийским названием Байкала — Ламу, и с бурятским — Байгал. Поначалу оба названия применялись совместно, а затем стало преобладать бурятское.

Наименее ясным из всех названий озера-моря является происхождение современного названия озера. Определенно можно утверждать только одно: русские переняли его у бурят. Но слово могло быть либо коренным бурятским, либо заимствованным из языков других народов. Ранее исследователи при выявлении происхождения названия шли по этим двум путям: одни старались вывести его из словарного фонда бурятского языка, другие объясняли заимствованием из якутского. Чтобы выяснить, какой из взглядов справедлив (другие версии — древнетюркскую, тибетскую и арабскую — нельзя принимать всерьез), были рассмотрены материалы по лингвистике, фольклору, истории, этнографии и антропологии бурятского и якутского народов.

Наиболее распространенная гипотеза сводится к тому, что слово «Байкал» происходит из двух якутских слов — «бай» («богатый») и «кёль» («озеро»). Объяснение подкупает простотой и кажущейся смысловой мотивировкой названия. Но такой взгляд по меньшей мере нелогичен. По этой причине, вероятно, и не соглашался известный исследователь истории и этнографии якутского народа В. Л. Серошевский с версией о воспроизведении названия Байкал от якутских слов «бай» и «кёль», считая ее «детской попыткой»^{203}.

Необходимо также иметь в виду то обстоятельство, что слово «бай» и производные от него встречаются как в тюркских, так и в монгольских языках. В текстах поэмы «Хосроу и Ширин» Э. П. Наджип^{204}, к примеру, выделил слова, восходящие к периоду так называемой тюрко-монгольской общности. Среди этих слов — древнетюркское «бай лык» — «богатство», монгольское «бай-ан» — «богатый» и халхасское «баялаг» — «богатство, сокровище», а также тюркское и монгольское «тенгиз» — «море». Такие слова, по мнению Э. П. Наджипа, были общими в ранние периоды истории народов, некоторые из них образовались в результате проникновения из одного языка в другой или восходят к какому-либо общему источнику, например к персидскому языку.