Что вдруг

Состав авторов определен по памяти В.Ф. Шухаевой. Что касается постановки пьесы, то В.Ф. Шухаевой помнилось, что разыграна была не «Кофейня», а другое коллективное сочинение. Кем и когда был зафиксирован текст «Кофейни», чем вызваны некоторые дефекты текста – В.Ф.Шухаева и Н.В. Султанова в 1970-х объяснить уже не могли. Заметим, что в 1920 г. С.Э. Радлов сообщал в печати: «В августе 1917 года мною был поставлен спектакль в г. Алуште на началах словесной импровизации, в котором одна из участниц, М.Ф. Гвоздева, выступала с акробатическим номером. Свидетели этого спектакля имеются в Петрограде» (Радлов С. Несколько хронологических данных (Письмо в редакцию) // Жизнь искусства. 1920. 20 апреля); Мария Федоровна Гвоздева – сестра В.Ф.Шухаевой. См. ее воспоминания: Гвоздева М. Гвоздевы и Шухаевы / Вступ. ст. и публ. М.Г. Овандер // Наше наследие. 1998. № 45. С. 87–96.

3.

Эту балладу поминает в комедии Витикус, а писал об ее устройстве его прототип В.М. Жирмунский, вокруг доклада которого о Брюсове в Обществе изучения современной поэзии при редакции «Аполлона» 15 декабря 1916 г. возникла дискуссия. Судя по конспекту Б.М. Эйхенбаума, в ней приняли участие В.А. Чудовский, К.В. Мочульский. С.Э. Радлов, Мандельштам, а также Л.М. Рейснер, М.М. Тумповская, В.К. Шилейко, В. Пяст, М.А. Струве, М.Л. Лозинский. Конспект выступления Мандельштама: «У Брюсова в отношении к слову чего-то не хватает. Но для всех очевидно, что что-то есть. Если бы он был просто поэтом от поэзии – есть поэзия надписей, поэзия эпиграфическая. Любовь к культуре – отсюда поэзия надписей. Как великолепно говорит помпейская вдова, или кто она такая. Общительный, публичный поэт – он появился, когда Россия вступила в эру гражданственности. Надпись пребывает навеки, неизменна» (РГАЛИ. Ф. 1524. Оп. 1. Ед. хр. 724. Л. 2-об.). Продолжение работы о Брюсове было изложено В.М. Жирмунским на той же даче А.А. Смирнова летом 1917 г. (Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Л., 1977. С. 381).

4.

«Бодрствовал страж из “Колена Миндалей” (Mandel-stamm) и перестал! Плодоносное дерево упало наземь, сломлена отрасль из “ствола Миндалей” (Mandel-stamm), увяли его ветви, задрожал весь лес!» (Иоцер. Мандельштамия. Элегия на смерть д-ра М.Е.Мандельштама. Пер. с др. – евр. П.Я. Киев, 1912. С. 12).

5.

См.: Ронен О. Осип Мандельштам // Литературное обозрение. 1991. № 1. С. 6; Тименчик Р. Мандельштам и Латвия // Даугава. 1988. № 2. С. 95; Pollak N. Mandelstam the Reader. Baltimore-L., 1995. P. 34–35. По воспоминаниям Евгения Мандельштама, они с братом разыгрывали свою фамилию в шараде: первое – лакомство, второе – часть дерева (Новый мир. 1995. № 10. С. 128).

6.

Под авторской подписью поэт прибавил: «гладко выбритый и совершенно не влюбленный», а владелица альбома приписала перед словом «совершенно» – «в эту неделю» (Мандельштам О. Полное собрание стихотворений / Сост., подгот. текста и примеч. А.Г. Меца. СПб., 1995. С. 372, 664).

7.

Паллада Олимповна Старынкевич (1887?-1968) – подруга поэтов, которая была «красива, но не красотой бесспорной красавицы – она неповторима, это больше!» (Милашевский В. Вчера, позавчера. Воспоминания художника. Л., 1972. С. 85), владелица альбома, слухами о непристойности которого полнился литературный Петроград (см. например, в письме А.А. Кондратьева к Б.А. Садовскому 1915 г. // De visu. 1994. № 1–2. С. 23), и эту репутацию обыгрывает мандельштамовский курсив. О Палладе вспоминал Г.В.Иванов в письме В.Ф. Маркову (1957): «Прокрутила большое наследство на разные глупости. Моя вторая (по счету женщин) страсть в 1912–1913 годах. Умница и дура в одно и то же время. Отличалась сверхсвободным поведением. Ее чрезвычайно ценил ментор моей юности бар. Н.Н. Врангель<…> Об этой Палладе в гимне Брод<ячей> Собаки соч<инения> Кузм<ина>был отдельн<ый > куплет:

Не забыта и Паллада
В титулованном кругу
Ей любовь одна отрада
И где надо и не надо
Не ответит не ответит не ответит
не могу»

(Ivanov, Georgij, Odojevceva, Irina. Briefe an Vladimir Markov 1955–1958. Mit einer Einleitung herausgegeben von Hans Rothe. Koln-Weimar-Wien, 1994. S. 69).