Что вдруг

Царь Лесной, седобровый проказник,
Повелитель и ведьм и зверей,
Нам устроил торжественный праздник
В честь своих молодых дочерей.

И русалки, и черти, и люди

Веселились, как каждый горазд.
Подавались на крашеном блюде
Много тонких, изысканных яств:

Черный соус из лап крокодила,

В горьком луке большой нетопырь,
И котлеты из бурого ила,
И поджаренный свежий упырь.

Высоко подымая бокалы,

Подымали в честь праздника мы
Двух цветов – серебристый и алый —
Пьяный снег позапрошлой зимы.

Потихоньку из розовой вазы

Я стащил и запрятал в карман
Корень сладкого зелья проказы,
Приворотный пьянящий дурман.

Дома гордой холодной принцессе

Подмешал я три капли в бокал.
…Если счастье в безудержной мессе —
Это пьяное счастье я знал.

А сегодня вновь скучно и тихо.

Звезды смотрят, зевая, на нас.
Счастье только минутная прихоть
Пары карих насмешливых глаз.

Судя по переплету и по семизначной цифре на титуле, книга хранилась в одной из общественных библиотек, откуда списана, или украдена, или зачитана.

Книга не числится в указателе «Русских поэтов» А.К. Тарасенкова. Ее нет в Российской национальной библиотеке (в прошлом – Публичке).

На яффском экземпляре (а есть ли другие – пока не очевидно) под эпиграф из Рабиндраната Тагора («Рука в руке и очи в очи: так наша повесть началась») вклеена фотография – видимо, автора, в студенческой форме. То ли сам «Т. Шовен», поклонник Рабиндраната, достиг Земли Израиля, то ли кто-то из близких ему читателей (читательниц)? Какой-то возможный толчок к разгадке появился буквально на днях: среди книг из собрания покойного академика Хаима Тадмора (харбинца по происхождению, замечательного знатока русской культуры), только что поступивших в Национальную библиотеку Израиля, нашлась почему-то та самая «Адская мостовая»…

Бывает, что вопрос интересней ответа. Не знаю, согласился ли бы с этим Михаил Леонович. В книжечку свою записать мог бы.

Впервые: Лехаим. Сентябрь 2006 / Элул 5766. № 9 (173). С. 65–67.

Комментарии

1.

Богомолов Н.А. Материалы к библиографии русских литературно-художественных альманахов и сборников. 1900–1937. М., 1994.

Часть III Эпоха «Бродячей собаки»

«Бродячая собака»: Воспоминания Бэлы Прилежаевой-Барской

За последнюю четверть века опубликованы и отчасти систематизированы немалочисленные мемуарные свидетельства о легендарной «Бродячей собаке», художественном кабаре, ведомом Борисом Прониным в Петербурге в 1912–1915 годах¹. Публикуемые ниже записки Б.М. Прилежаевой-Барской расставляют некоторые акценты в уже сложившемся коллективном мемуарном тексте. Следует напомнить, что, разумеется, и описание петербургского подвала, и, надо думать, само восприятие его были предопределены топосом «богемы», как он сложился в европейской культуре, начиная со знаменитого романа Мюрже. Чтоб взять первый попавшийся пример – описание сцены в первом утреннем трамвае после ночи в «Собаке» у Бенедикта Лившица², видимо, навеяно популярной тогда картиной бельгийского художника Шарля Эрманса «На рассвете» (1875), изображавшей выход раскрашенных гуляк наутро из ночного заведения под осуждающие взоры простолюдинов.

Помянутый в завершении этюда Б.М. Прилежаевой-Барской роман Михаила Кузмина «Плавающие-путешествующие» стоял у истоков³ этого коллективного мемората: