Что значит мыслить? Арабо-латинский ответ

Иначе говоря, человек — не единственное мыслящее существо во Вселенной, не гапакс в неразумном бессмысленном мире. Помимо того, что его окружает (бесчисленные формы мышления животных), всё мыслит и над его головой; и если эфирные шары, несущие планеты, суть живые существа, движимые разумениями, восходящими к неподвижному двигателю, то человек входит в мышление лишь как субъект этой гигантской ноосферы.

3. Причем, приобретенный разум обозначает у Аверроэса не только вхождение в нас трансцендентного разума, дарующего нам способность мыслить, и даже не только ту единичную связь, что устанавливается с этим первопринципом каждый раз, когда мы мыслим в обычной жизни (ведь ничто никогда не является делом одного только человека, всякая мысль в этом монолитном мире есть содействие, слаженный сговор, всеобщая мобилизация Вселенной): приобретенный разум — это прежде всего разум итоговый, космический разум, ставший на пике нашей духовной жизни нашим разумом.

В самом деле, человеческий разум не вовлечен в бесконечный прогресс: у него есть своя высшая точка, заключающаяся в познании всей Вселенной. Эта истина всего сущего, всегда актуальное понимание этой истины, и есть «Бог» или «деятельный» разум, и именно ему наша мысль уподобляется, насколько это возможно, на пике своей активности. Приобретенный разум — это название состояния высшей зрелости, в котором наш разум, свободный от помех и прорех, становится не чем иным, как истинное мышление о реальном. Приобретенный разум, как утверждает в своих поздних сочинениях Аверроэс, есть разум извне, полностью ставший нашей собственной формой, определяющий наше бытие. Человек в этом состоянии не имеет ни способностей, ни нехваток; он мыслит, «подобный Богу», самой мыслью всеведущего и всегда действующего разума, который им повелевал. Отныне меняется его место во Вселенной. Меняется его статус. До этого пассивный и подчиненный, он становится активным и главным: «необычайный модус бытия»,— заключает Аверроэс.

4. Приобретение есть процесс постепенного постижения человеком Истины (которую воплощает трансцендентный разум), по мере того как его знания о мире возрастают. Как человек это делает? Воображая. Мысль исходит из образа и понимается только в отношении с образом. Это и есть та связь, что сплачивает понятие и образ. Но образ — это не просто место изъявления мысли и не просто ее партнер. Поскольку это мой образ (одновременно индивидуальный, то есть полученный через мое тело, и личный, то есть возникший под моим относительным контролем), понятие, из него вышедшее и от него зависящее, тоже принадлежит мне. Это мое понятие, так как это понятие моего образа. Оно обладает универсальным, общим измерением, одинаково значимым для всех и во все времена, но вместе с тем оно мной подписано, я приписываю, вменяю, присваиваю его себе в силу права собственности на образы, которые потребовали его возникновения. Образ — это наша мета, поставленная на мысли, подобно тому как наносят клеймо на кожу своего животного. Истина одна, говорит Аверроэс в своем «Рассуждении», но пути к ней могут быть разными (философия, религия). Да, истина одна, но каждый с ней связывается по-своему, путями своих образов достигает понятия.

Латиняне в большинстве своем не примут этого и будут опровергать аверроистскую идею о том, что мысль возникает у человека исключительно на основании деятельности его воображения, а не на том основании, что индивид с рождения имеет в распоряжении свой разум — способность своей души, форму своего тела. А между тем это сильная идея. Способность мыслить сама по себе не принадлежит никому, будучи исконной способностью всего вида, которую каждый в период своей недолгой жизни оживляет и делает в определенной степени своей благодаря работе своего воображающего тела. Неужели всё дело в добавленном слове? «Мне всё равно,— ответ аверроиста XIII века,— ведь это и зовется мышлением».

5. И всё же приобретение остается двусмысленным присвоением. Человек приобретает понятие через образы в своем теле, но, приобретая его своим уникальным путем, он одновременно лишает себя индивидуальности. «Тот, кто обретает,— пишет Мишо,— с каждым обретением теряет». В нашем случае мыслящий обретает общее и теряет нечто от образа, который обеспечивает ему доступ к этому общему. В этом смысле понятие образует точку осмоса между собственным и общим, место пересечения единичного и универсального. Индивид оставляет свою мету на понятии и придает своей мысли стиль, особую окраску, но в то же время универсализируется вплоть до анонимности.