Что знают мои кости. Когда небо падает на тебя, сделай из него одеяло

Из-за ПТСР я всегда чувствовала себя одинокой. Нелюбимой. Токсичной. Но теперь я поняла: это была ложь. ПТСР попросту не позволяло мне видеть то, что происходило в действительности.

А происходило вот что. Эти люди не думали о том, что я слишком уж заморочилась с раскладкой вилок. Дастин не думал о том, как обжегся горячим клеем, закрепляя цветочные композиции на столах. Кэти не вспоминала о том, как я назвала ее стервой, когда нам было пятнадцать. Здесь не было места чувству вины и стыда. Одна лишь любовь. Мои друзья, многие из которых были незнакомы друг с другом, не стеснялись своих слез, потому что любили меня и чувствовали мою любовь. Настоящее чудо. Это было настоящее чудо любви.

И я плакала на глазах у всех, хотя у меня были слишком тяжелые накладные ресницы. Мне не следовало с утра есть пиццу, потому что от газов у меня некрасиво раздулся живот. А ведь меня фотографировали в тот день тысячу раз. Я, не стесняясь, позировала перед друзьями и не очень знакомыми людьми. Никогда еще я не чувствовала себя такой любимой. В большей безопасности. Не чувствовала себя более уверенной и понимающей, что происходит.

И вот настало время обетов. Прежде чем Джоуи успел что‑то сказать, меня затопила волна непередаваемой нежности. Он так смотрел на меня, что я не смогла сдержать слез.

– Это наш дом, – сказал он, глядя на Нью-Йорк. – И так хорошо быть дома!

Все засмеялись над таким теплым и искусным вступлением. Продуманные и красноречивые обеты Джоуи строились вокруг идеи дома, который мы построим и будем ремонтировать вместе. Он был реалистом, но в то же время оптимистом. Сложное, но такое радостное будущее вдохновляло его.

– Никто не понимал и не любил меня так сильно, как ты, – сказал он в заключение. – Я буду верен тебе. Я буду честен с тобой, потому что только ты понимаешь меня целиком и полностью. Ты всегда будешь чувствовать, что ты – самый важный и любимый человек в моей жизни. Ты не сможешь забыть эти слова, потому что я каждый день буду повторять их тебе. – Джоуи сделал паузу, пожал плечами и добавил: – Нет, наверное, не каждый день. Лишь большую их часть. Я просто буду жить в соответствии с этими словами.

Все рассмеялись сквозь слезы.

В своем обете я сказала, что в силу своего воспитания очень долго не могла понять саму идею абсолютной любви. Но теперь все изменилось. Его верная и преданная любовь исцелила меня, когда я об этом уже и не мечтала. Благодаря ему я поняла, что можно совершать ошибки и все же заслуживать любви. Можно ругаться, а потом мириться. Благодаря любви Джоуи я научилась абсолютно любить саму себя.

Тай Ку Ма и бабушка Джоуи вручили нам кольца, и мы крепко обняли бабушек, прежде чем обменяться кольцами. Потом мы произнесли «согласен-согласна», поцеловались и под аплодисменты наших близких прошли в шатер, где были накрыты столы. Мы держались за руки, плакали и не могли сдержать чувств. Мы вместе сумели создать неповторимый, потрясающий момент, и я точно знала, что выбрала правильного партнера на всю жизнь.

А потом начался банкет. Еду мы заказали в моем любимом малайзийском ресторане Чайна-тауна – множество изысканных азиатских блюд и закусок. Братья Джоуи произносили тосты, как они рады, что я вошла в их семью. Один из них позже отозвал меня в сторону и сказал:

– Знаешь, ты отлично вписалась в нашу семью. Ты – замечательный друг, и я счастлив, что теперь ты стала моей сестрой!

Весь вечер ко мне подходили люди и говорили, как много значит для них эта церемония, как они рады, что приехали. Наша свадьба изменила их, напомнила о невероятной силе любви. Мне говорили, что я должна гордиться тем, что придумала такую чудесную церемонию. И многие рассказывали мне собственные истории о том, что я значу для них. Как я поддержала их в трудные моменты или научила любви. Когда Кэти в выпускном классе пришлось переехать в другой город и пойти в школу, где она никого не знала, я каждый день писала ей письма. Когда умерла бабушка Дастина, я каждый вечер допоздна болтала с ним в чате. С Тай Ку Ма мы часами разговаривали о том, каково это быть вестернизированными малайзийцами. Оказалось, что многих людей я поддержала именно тогда, когда им это было нужно. Я была родственником, благодаря которому они ощущали свою значимость и принадлежность.

Когда тост произносил Марк, он сказал, что порой испытывал ко мне такую нежность, словно я была его дочерью. И когда он писал текст своего тоста, то просто не мог сдержать слез. Пару лет назад в его жизни был тяжелый период, и я каждую неделю звонила узнать, как дела. Я-то помнила, что во время этих разговоров больше всего жаловалась ему на свою работу, грузила историями своих неудачных свиданий и пилила его, чтобы он больше отдыхал и лучше питался. Порой он просто отмахивался от моих слов. Но сегодня в присутствии гостей, он сказал, что эти звонки очень много значили для него и помогли справиться со сложными эмоциями, которые он испытывал в то время.

И я подумала: может быть, я и не была ущербной всю свою жизнь?