Что знают мои кости. Когда небо падает на тебя, сделай из него одеяло

Поэтому я принимала первую таблетку «лексапро» с большой неохотой. Я решила: если препарат не поможет, я не буду винить себя и не стану подвергать свое здоровье опасности, продолжая пить таблетки, которые не подходят моему организму. Поначалу от «лексапро» особых проблем не возникло – лишь легкая сонливость. Через несколько недель я ощутила, что страдания мои стали легче – но лишь потому, что я начала очень много спать. При этом я не только спала по десять часов ночью, но и днем постоянно клевала носом. Доза моя была невелика, но даже с такой дозой я ухитрилась как‑то раз, присев на скамейку в парке, чтобы полюбоваться видом, заснуть на два часа. Это становилось небезопасно. Я отказалась от таблеток и попыталась справиться с тоской с помощью других методов.

Но методы эти оказались не так доступны, как раньше. От нарастающего стресса депрессии у меня началось воспаление суставов, и я больше не могла заниматься йогой – никакой ее разновидностью. Даже медитация мне больше не помогала. Когда я ложилась, чтобы проанализировать состояние тела, я больше не могла сосредоточиться на воздухе на своих ладонях, потому что пульсация в других частях тела была слишком сильной. Я попробовала направленную медитацию, рассчитанную на ослабление боли, но даже это мне не помогло. Сосредоточенность на собственном теле и его ощущениях вызывала у меня прилив ужаса, ощущение предательства и гнев. Ужас перед воспалением, распространяющимся по телу, вызывал страх неминуемой смерти. Как никогда прежде, мне хотелось отключиться от собственного предательского тела, которое словно никогда и не было моим. Я испытывала сильнейший гнев, словно рука матери, попирая все законы пространства и времени, дотянулась до меня и вновь причиняет боль. Меня снова швыряли на пол и избивали вешалкой – все это не ушло в прошлое. Оно осталось в моих суставах и матке. Меня продолжали наказывать.

Без медитации и йоги, да еще с гормональными препаратами я почувствовала, что симптомы комплексного ПТСР вернулись с еще большей силой.

Я старалась изо всех сил. Действительно старалась. Не думайте, что я увязла в зыбучем песке комплексного ПТСР без борьбы. Я читала книги Энн Ламотт, прочла «Разум йоги» Сьюзен Колон, каждый день слушала подкасты Esalen и местных дзен-центров. Я старалась понять, что, хотя мой мир сузился до обычного выживания, возможностей для этого очень много. Я пыталась найти утешение в этом изобилии. Старалась осознанно есть овсянку с водорослями. Я познакомилась с трудами американской буддистки Пемы Чодрон и спрашивала себя: «Как моя боль учит меня быть настоящим человеком?» Читала книгу Дженни Оделл «Время тишины»⁹, где говорилось о ценности покоя, и пыталась понять, что мое ничегонеделание – это нормально. Я пыталась увидеть в этом яростный бунт против капиталистической культуры чрезмерной работы. Много времени я проводила в парке, где просто сидела и смотрела на птиц.

Я продолжала ходить к психотерапевту. Ну, какое‑то время. К мистеру Свитер-Весту я ходила уже несколько месяцев – к тому самому, который заставлял меня рисовать мои личности. В начале наших занятий он обещал, что через шесть месяцев я почувствую себя значительно лучше, но большая часть этого времени уже прошла, а мне становилось лишь хуже. Однажды я ворвалась в его кабинет и начала кричать, что неспособность контролировать собственное тело выводит меня из себя.

– Да, это тяжело. Я понимаю, что вы пытались заботиться о себе, но ситуация несправедлива, и вы потеряли надежду, – спокойно, как истинный психотерапевт, сказал мистер Свитер-Вест, и это окончательно вывело меня из себя. – Может, нам стоит попробовать еще какие‑то успокаивающие приемы?

– А чем мы с вами здесь занимаемся? – рявкнула я. – Я много раз спрашивала вас об этом, но сегодня мне нужен конкретный ответ! Каков план моего лечения? Что еще я должна пройти? Что еще вы можете мне предложить, чтобы справиться с собой? На каком мы этапе? Что будет дальше? Когда это принесет результаты? Что я должна делать сама? Каков наш план?

– Давайте поговорим, почему вы испытываете потребность в плане… Мне кажется, вы не доверяете процессу.

– Я бы доверяла процессу больше, если бы лучше понимала его суть.

– Думаю, все дело в ваших проблемах с доверием и доверием ко мне. Давайте поговорим о том, что в этом проявляется ваша навязчивая потребность в полном контроле…

К счастью, я смогла все же использовать одно средство, и оно оказалось важнейшим. У меня сохранилась способность сказать: «Это не то что мне нужно. Прощайте».

Когда у меня началась сыпь от противозачаточных таблеток и депрессия от «мирены», врачи говорили, что я безумна, что мои симптомы – чистая психосоматика. Мне говорили, что медная спираль не может влиять на настроение, вызывать эндометриоз и менять гормональный фон, потому что она не обладает гормональными побочными эффектами. Я платила врачам сотни долларов за неверные диагнозы и за откровенный газлайтинг – меня пытались убедить, что я не понимаю собственный организм.