Что знал Сталин

Так закончилось участие Проскурова в совещании. Проскуров не уступал Сталину, который демонстрировал слабое понимание военной разведки или то, каким образом информация добывается, анализируется и распространяется. Сталину явно не нравилось, как Проскуров вел себя по отношению к нему, и потому время от времени старался свернуть обсуждение с серьезных предметов на несерьезные. По той манере, в которой Сталин и другие реагировали на выступление Проскурова и на вопросы разведки, было ясно, что Проскурова и его Управление разведки собираются сделать «козлами отпущения» за провалы, которые привели к злополучной финской войне. Проскуров же своими отрицательными пофамильными упоминаниями многих высших офицеров, казалось, был готов вступить в противоборство с любым, кто, по его мнению, чернил службу разведки. Конечно, одним делом для Сталина и прочих было использовать апрельское совещание для критики разведки за ошибки в финской войне, другим — выдвинуть официальное обвинение в том, что служба разведки не отвечает требованиям. Избранным для этого средством был акт передачи Наркомата обороны от Ворошилова Тимошенко в мае 1940 года; в акте содержались докладные руководителей центральных управлений, переданные в присутствии А. А. Жданова, секретаря ЦК ВКП(б) Г. М. Маленкова и зам председателя СНК Н. А. Вознесенского. Раздел «Состояние разведывательной работы» звучал так:

«Организация разведки является одним из наиболее слабых участков работы Наркомата обороны. Организованной разведки и систематического поступления информации по иностранным армиям не имеется. Работа Разведывательного управления не связана с работой Генерального штаба. Наркомат обороны не имеет в лице Разведывательного управления органа, обеспечивающего Красную Армию данными об организации, состоянии, вооружению и подготовке к развертыванию иностранных армий. В момент, когда нужно принять на себя ответственность, Наркомат обороны не располагает такой информацией. Театры военных действий и их подготовка не изучены».^[98]

Дни Проскурова, как руководителя разведки Красной Армии, были явно сочтены. Но именно в то время, когда происходили эти нападки на советскую военную разведку, внезапно вспыхнула война на Западе. В начале апреля 1940 года немцы оккупировали Данию и Норвегию, а 10 мая вторглись в Голландию, Бельгию, Люксембург и Францию. 15 мая голландцы капитулировали, а за ними 27 мая последовали бельгийцы. К 4 июня английские войска покинули Францию; Париж пал 14-го, а 17-го маршал Петэн приказал французской армии сложить оружие. Надежды Сталина на продолжительную войну между Германией и союзными странами разбились вдребезги — теперь ему было необходимо знать, какой будет следующий шаг Гитлера. При таких обстоятельствах было маловероятно, что Сталин выступит против своего руководителя разведки Проскурова.^[99]

Глава 6. Резидентуры Советской военной разведки в Западной Европе

В июне 1940 года советская военная разведка, которую все еще возглавлял Проскуров, подготовила две информационные записки о событиях, происходящих в Европе. Одна отражала взгляд немцев на успехи Вермахта во Франции, другая содержала прогнозы того, что будет делать Гитлер после разгрома Франции.

4 июня 1940 года Проскуров послал первое донесение Сталину. Оно была основано на результатах визита в посольство Германии полковника Герхарда Матцке, германского военного атташе в Токио. Он останавливался в Москве по пути в Токио после двухнедельного нахождения в мае в действующей немецкой армии во время кампании в Бельгии и северной Франции. Полковник поделился своими впечатлениями с помощником военного атташе Германии в Москве подполковником Хегендорфом и другими атташе. Источником, вероятно, был Герхард Кегель (псевдоним «ХВС»), опытный агент РУ, ранее работавший в Варшаве, а ныне — сотрудник коммерческого отдела посольства Германии. Кегель, видимо, услышал об отчете Матцке от Хегендорфа. Справка была послана Сталину, но неизвестно, как он или его высшие военные советники на нее отреагировали.