Чтобы человек стал Богом

Как всегда, прежде всего, нас интересует опыт, приобретённый этими мистиками. Но часто бывает так, что в своих отчётах, они переходят границы простого описания того, что они испытали, и стремятся придать этому смысл. И тут, естественно, привычные для богословия их Церкви и их эпохи категории больше всего рискуют повлиять на их свидетельства. Следовательно, нам придётся быть более внимательными к тому, что в самом их опыте, может помочь обойти этот язык. Всё это исследование позволит нам немного продвинуться в понимании тайны зла и борьбы, начатой против него во времени и пространстве.

Мы видели, что Робер де Ланжак был одним из тех мистиков, кто наиболее осознанно настаивал на необходимости и важности страдания в механизме нашего обращения. Бог не может сделать нас бесчувственными. «Он не может усыпить нас. Этого не нужно». И сразу же добавляет, как будто в подтверждение: «Иисус не спал на Кресте». Однако Христу не нужно было обращаться к Самому Себе. Ему, источнику всякой святости, освящать Себя было не надо; для Себя не надо. Мы, следовательно, оказываемся в следующей парадоксальной ситуации: нельзя избежать боли отрыва от себя самого, нельзя уменьшить её, ибо она является составной частью лечения больного — то, что нас ставит вне механизма искупления через искупления другого — и, тем не менее, эту боль отрыва от себя самих может за нас испытать другой человек, и действенность этого для нас будет такой же. И это то, что, естественно, позволяет понять смысл Креста, но только если мы примем, что, таинственным, но реальным образом, наше сознание, наша психика находятся, вне времени и пространства, в сфере влияния и зависимости от сознания и психики Христа.

Всё это богословие самостоятельно изложил Робер де Ланжак, особенно в отношении нашего собственного сотрудничества в деле искупления, что напрямую соответствовало, как мы увидим далее, его личному опыту.

Говоря об испытаниях, которым в течение долгого времени должна подвергаться душа в поисках Бога, он пишет, что часто это делается для нашего очищения. Затем он добавляет: «Иногда душа и в самом деле очищается… И испытания, страдания, всевозможные встречающиеся искушения уже больше не являются очищающими, но искупительными. Если посмотреть на них поверхностно и извне, то они кажутся испытаниями и искушениями для начинающих, тогда как они являются испытаниями апостольскими: души принесены за другие души и претерпевают именно то, что грешная или неопытная душа претерпевала бы в таком состоянии. Святой Винсент де Поль два года, как я думаю, испытывал это ужасное искушение против Веры. Последнее испытание святой Терезы Младенца Иисуса стало заслугой, благодаря которой произошёл новый расцвет Веры в мире.

Что касается её, то она, конечно же, очистилась. Блаженная Мария Воплощения, приносящая себя за своего сына и другую душу… Апостольское сияние не вызывает сомнений, но нас не обязательно просят принять участие именно в апостольских испытаниях[1478]».

Было замечено воскрешение словаря классического богословия искупления через компенсирующие страдания и заслуги: «принесённые» души; испытание святой Терезы «стало заслугой» для нового расцвета. Преподобная Мария Воплощения «приносящая себя» за своего сына. Зато фраза «что касается Неё, то она, конечно же, очистилась» переводит нас уже в другие категории, и имеет отношение не только к самой святой Терезе, но и ко всем другим душам; они нуждались в том, чтобы очиститься. Та же полная идентичность между испытаниями, переносимыми душой, соучаствующей в искуплении, и тем, что должна бы испытать душа, которой таким образом оказывается помощь. Впрочем, речь не обязательно идёт о том, чтобы исправить грехи, но о том, чтобы поддержать усилия начинающих.